дохнувъ, вечеромъ призвалъ всю фамилію и ближнихъ чиновниковъ, началъ то письмо читать имъ всѣмъ. И чтожъ въ немъ написано? Что нѣкоторые гвардейскіе офицеры, коихъ и имена въ письмѣ внесены, имѣютъ на государя заговоръ и хотятъ его умертвить. Императоръ, прочитавши сіе, нарядилъ восемь сенаторовъ для изслѣдованія, кои открыли, что дворовой человѣкъ одного изъ обнесенныхъ офицеровъ, сердясь на господина своего, доносъ сей учинилъ не справедливо. Почему приговорили его засѣчь до смерти кнутомъ; одного государь конфирмовалъ, чтобъ только ударить кнутомъ 25 разъ и послать въ ссылку. А офицеровъ съ собою оставлялъ кушать и много ихъ утѣшалъ. Однакожъ, другіе доносъ сей почитали справедливымъ и (говорили, что) для виду (только) учинено таковое опредѣленіе съ дворовымъ человѣкомъ: дабы не обезчестить дворянство. И что сдѣлалось съ офицерами, неизвѣстно. Можетъ быть хотѣли того же, что съ родителемъ монарха было учинено... Но что изъ сего правдивѣе, я не утверждаю. Ибо и то, и другое слышалъ; однакожъ, первое слышалъ отъ людей лучшихъ и достовѣрнѣйшихъ. — Здѣсь подивимся монарху, его твердости духа и спокойствію, каковое истинное его упованіе на промыслъ Божій въ душѣ его производитъ! Кто-бъ, слыша о толь страшной опасности, стерпѣлъ столь постоянно цѣлой день и не взялъ строгихъ мѣръ и предосторожностей въ разсужденіи своей безопасности и самыхъ начальниковъ заговора? Но такова есть душа добродѣтельная Праведникъ, яко левъ, уповая ходитъ.
Съ 24 по 26 было холодно. Но 26 сдѣлалась оттепель, такъ что и грязь появилась отъ растаянія снѣга.
Продолжались морозы легкіе по 30 число, а съ сего числа поднялся вѣтеръ столь ужасной и сильной, что заборы и крыши съ нѣкоторыхъ домовъ сорвало. Сей вѣтеръ продолжался по 1 февраля.
