Речетъ, — и злобою объято,
На царство царство возстаетъ,
И братъ подъемлется на брата,
И родъ подъемлется на родъ;
Речетъ, — и братски послѣ бою
Народы объ руку идутъ, —
Сгарая лютою враждою,
Другъ другу руку подаютъ.
И сколько странъ неизмѣримыхъ,
Племенъ въ враждѣ непримиримыхъ,
Связуетъ въ царство онъ одно,
Какъ некрушимое звѣно!
«Разсѣй же, царь, свои сомнѣнья,
Забудь о мрачномъ сновидѣньи,
И вѣрь: святая власть царей
Здѣсь на землѣ всего сильнѣй.»
— Да да! ты всѣхъ сильнѣй! и кто же,
Кто дерзкій усомнится въ томъ?
Воскликнулъ дворъ и всѣ вельможи —
И пали ницъ передъ царемъ.
Но юный царь нетерпѣливо
Восторга шумнаго порывы
Суровымъ взглядомъ вдругъ прервалъ,
И третій юноша вѣщалъ:
«Такъ! Силенъ царь! Ему надъ нами
Отъ вышней власти власть дана.
Речет, — и злобою объято,
На царство царство восстает,
И брат подъемлется на брата,
И род подъемлется на род;
Речет, — и братски после бою
Народы об руку идут, —
Сгорая лютою враждою,
Друг другу руку подают.
И сколько стран неизмеримых,
Племен в вражде непримиримых,
Связует в царство он одно,
Как некрушимое звено!
«Рассей же, царь, свои сомненья,
Забудь о мрачном сновиденьи,
И верь: святая власть царей
Здесь на земле всего сильней».
— Да-да! ты всех сильней! и кто же,
Кто дерзкий усомнится в том?
Воскликнул двор и все вельможи —
И пали ниц перед царем.
Но юный царь нетерпеливо
Восторга шумного порывы
Суровым взглядом вдруг прервал,
И третий юноша вещал:
«Так! Силен царь! Ему над нами
От вышней власти власть дана.
