сутствіи для нея всякой опасности. Она остановилась и спокойно ожидала приближенія неизвѣстнаго.
— Не бойтесь ничего, сказалъ онъ ей, привѣтливо кланяясь: вы здѣсь, въ пустынѣ, встрѣтились съ христіанами, которые обойдутся съ вами съ любовію и уваженіемъ. Я человѣкъ, достаточно извѣстный въ этой сторонѣ, и вѣроятно, вы слыхали какое-либо изъ моихъ именъ. Французы и Мингосы зовутъ меня «Длинное Ружье» за мое превосходное оружіе; у лучшихъ друзей моихъ, Могиканъ, я зовусь «Соколиный Глазъ», а солдаты и охотники этого берега называютъ меня Слѣдопытомъ, ибо знаютъ, что, найдя разъ начало слѣда, я никогда не потеряю конца его.
Эти добродушно сказанныя слова произвели немедленное и глубокое впечатлѣніе на Марію.
— Такъ вы Слѣдопытъ! вскрикнула она радостно, хлопая въ ладоши.
— Да, такъ зовутъ меня, хотя я охотнѣе стараюсь находить дорогу тамъ, гдѣ нѣтъ никакой тропинки, чѣмъ идти по слѣду, уже открытому. Но солдаты не умѣютъ даже различить тропинку отъ слѣда, хотя первую можно видѣть, а второй узнается почти всегда лишь по чутью.
— Значитъ, вы тотъ другъ, котораго отецъ хотѣлъ выслать вамъ навстрѣчу?
— Совершенно справедливо, если вы дочь сержанта Дунгама.
— Да, это я. Я Марія Дунгамъ, а тамъ за деревомъ — мой дядя Капъ и Стрѣла, одинъ изъ Туска-
сутствии для нее всякой опасности. Она остановилась и спокойно ожидала приближения неизвестного.
— Не бойтесь ничего, — сказал он ей, приветливо кланяясь, — вы здесь, в пустыне, встретились с христианами, которые обойдутся с вами с любовью и уважением. Я человек, достаточно известный в этой стороне, и, вероятно, вы слыхали какое-либо из моих имен. Французы и мингосы зовут меня «Длинное Ружьё» за мое превосходное оружие; у лучших друзей моих, могикан, я зовусь «Соколиный Глаз», а солдаты и охотники этого берега называют меня Следопытом, ибо знают, что, найдя раз начало следа, я никогда не потеряю конца его.
Эти добродушно сказанные слова произвели немедленное и глубокое впечатление на Марию.
— Так вы Следопыт! — вскрикнула она радостно, хлопая в ладоши.
— Да, так зовут меня, хотя я охотнее стараюсь находить дорогу там, где нет никакой тропинки, чем идти по следу, уже открытому. Но солдаты не умеют даже различить тропинку от следа, хотя первую можно видеть, а второй узнается почти всегда лишь по чутью.
— Значит, вы тот друг, которого отец хотел выслать вам навстречу?
— Совершенно справедливо, если вы дочь сержанта Дунгама.
— Да, это я. Я Мария Дунгам, а там за деревом — мой дядя Кэп и Стрела, один из Туска-
