по степи, всюду вырастали цвѣты; и едва ступила она и пошла, слабо и неувѣренно, пошатываясь со стороны въ сторону,—цвѣты росли все дальше и дальше и раскидывались коврами неописанной красоты и свѣжести.
Но какъ ни чудесно было все творившееся, Альгоѣ все-таки захотѣлось ѣсть, а этому-то, повидимому, не могли помочь прислуживавшія ей невидимыя силы. Но оказать ей помощь онѣ все-таки успѣли: онѣ указывали ей дорогу. Если Альгоя шла по степи вѣрно—цвѣточный коверъ тянулся передъ нею ровный, нескончаемый; если она сбивалась—поперекъ пути прокатывался широкій ручей и заставлялъ ее слѣдовать берегомъ. Ручьевъ попадалось ей все больше и больше, они шумѣли все веселѣе и веселѣе, и привели, наконецъ, къ широкой голубой рѣкѣ. У самаго берега стояла большая, крытая лодка.
Съ ужасомъ бросилась дѣвушка назадъ! Но не тутъ-то было: ручьи бѣжали за ручьями, ручьи перекрещивались, сплетались, имъ не было счета, и гудѣли они веселыми волнами и неслись къ сосѣдней рѣкѣ и мѣшали дѣвушкѣ бѣжать. Испуганная, ошеломленная, Альгоя рѣшилась не двигаться съ мѣста и скорѣе умереть, чѣмъ подойти къ лодкѣ. Но и это оказалось невозможно: ручьи подбѣгали къ самымъ ногамъ, ручьи тѣснили ее къ берегу и, шагъ за шагомъ, отступая передъ холодомъ волнъ, не помня себя, не имѣя почему-то возможности упасть, она приблизилась къ лодкѣ и, наконецъ, потеряла сознаніе…
Лодка принадлежала старому вельможѣ, попавшему у своего царя въ немилость. Много лѣтъ назадъ покинулъ онъ дворъ, столицу и царство и со старухою-женою, вдвоемъ, жилъ на лодкѣ, переѣзжая изъ страны въ страну, отрекшись отъ людей и предпочитая скитанье по широкимъ рѣкамъ и
по степи, всюду вырастали цветы; и едва ступила она и пошла, слабо и неуверенно, пошатываясь со стороны в сторону, — цветы росли всё дальше и дальше и раскидывались коврами неописанной красоты и свежести.
Но как ни чудесно было всё творившееся, Альгое всё-таки захотелось есть, а этому-то, по-видимому, не могли помочь прислуживавшие ей невидимые силы. Но оказать ей помощь они всё-таки успели: они указывали ей дорогу. Если Альгоя шла по степи верно — цветочный ковёр тянулся перед нею ровный, нескончаемый; если она сбивалась — поперёк пути прокатывался широкий ручей и заставлял её следовать берегом. Ручьёв попадалось ей всё больше и больше, они шумели всё веселее и веселее, и привели, наконец, к широкой голубой реке. У самого берега стояла большая, крытая лодка.
С ужасом бросилась девушка назад! Но не тут-то было: ручьи бежали за ручьями, ручьи перекрещивались, сплетались, им не было счёта, и гудели они весёлыми волнами и неслись к соседней реке и мешали девушке бежать. Испуганная, ошеломлённая, Альгоя решилась не двигаться с места и скорее умереть, чем подойти к лодке. Но и это оказалось невозможно: ручьи подбегали к самым ногам, ручьи теснили её к берегу и, шаг за шагом, отступая перед холодом волн, не помня себя, не имея почему-то возможности упасть, она приблизилась к лодке и, наконец, потеряла сознание…
Лодка принадлежала старому вельможе, попавшему у своего царя в немилость. Много лет назад покинул он двор, столицу и царство и со старухою-женою, вдвоём, жил на лодке, переезжая из страны в страну, отрёкшись от людей и предпочитая скитанье по широким рекам и
