чуточку заполощетъ, тую-жъ минуту на бакъ во всю глотку кричитъ: «А вы еще полагаете о себѣ, бытто хорошій морской офицеръ… А у васъ подъ носомъ кливеръ шлепаетъ!» Эти выговоры пуще всего донимали мичмана. Молодой былъ и, какъ самъ справедливый, не понималъ сгоряча, что капитанъ его утѣснялъ за то, что онъ о себѣ по своему полагалъ. Думалъ, взаправду за флотскую часть. И прибѣжитъ, бывало, послѣ вахты въ свою каюту, бросится на койку и лежитъ ничкомъ. Обидно, что капитанъ то и дѣло конфузилъ его при всѣхъ. Небойсь, въ тоску войдешь!
— Еще бы не войти!—сочувственно вымолвилъ Снѣтковъ.
— По настоящему, такому башковатому, да старательному вахту бы препоручить, а замѣсто того его всячески изводили. А Леванидъ Николаичъ отъ этого пуще въ задоръ входилъ… Доказать, значитъ, хотѣлъ, что знаетъ флотскую часть. А просить, чтобы ему препоручили вахту, не желалъ. Гордъ былъ.—«Ежели, говоритъ, не даютъ вахты, значитъ, я не достоинъ!» Ужъ я, бывало, всячески обнадеживаю Леванида Николаевича. Матросы, молъ, видятъ, какой онъ есть понимающій и отважный офицеръ. «Это, говоритъ, мнѣ лестно, коли матросы видятъ, но капитанъ все-таки не видитъ. А онъ, говоритъ, хучь и извергъ, а морякъ отличный… Дѣло, говоритъ, въ тонкости знаетъ!» И не было, братцы, у Леванида Николаича въ умѣ, что Живодеръ въ отместку, со зла, не видитъ его старанія… Объ евойной справедливости зря полагалъ!
— Такъ ему и не препоручили вахты?—спросилъ кто-то.
— Въ концѣ лѣта препоручили. Заболѣлъ одинъ лейтенантъ, такъ временно назначили Леванида Николаича. Онъ старшимъ мичманомъ былъ… Тутъ-то онъ и оправдалъ себя! Увидали всѣ, какой начальникъ пятой вахты. Лихость и задоръ его поняли… Но только изъ-за эвтого самаго, прямо-таки, погубили человѣка. Чтобъ имъ подлецамъ…
И Дудкинъ прибавилъ по адресу «подлецовъ» такія проклятія, на какія только способенъ былъ старый матросъ, прошедшій основательную выучку прежняго времени, и примолкъ.
Серебристый свѣтъ мѣсяца освѣщалъ напряженныя лица кучки слушателей и неказистое, заросшее волосами лицо разсказчика, полное негодующаго выраженія. Онъ словно-бы вновь переживалъ далекое прошлое.
Всѣ притихли, и нѣсколько минутъ царило молчаніе среди торжественнаго безмолвія южной ночи.
