офицеру приказывалъ не взыскивать. Только чтобы пропою казенныхъ вещей не было, а ты хоть въ мертвомъ видѣ будь… На то ты и матросъ… Однако вы все перебиваете, вашескобродіе. На чемъ я остановился?.. Я и запамятовалъ…
— Какъ въ Батавію пришли и капитанъ съѣхалъ на берегъ, а вельботу приказалъ пріѣхать за нимъ черезъ два дня…
— Ну вотъ, тутъ скоро и конецъ будетъ… Уѣхалъ это Никандра Петровичъ, и на конвертѣ, значитъ, отдышка… Рады всѣ, что два дня безъ «ястреба»… На третій день послали съ восьми часовъ вельботъ за нимъ, и въ скорости послѣ того засвѣжѣло… Здоровый вѣтеръ поднялся… Кои матросы льстились, что въ такой вѣтеръ онъ не пойдетъ на вельботѣ, а побудетъ на берегу; но только я сумлѣвался… Отчаянность-то его понималъ… и на парей съ однимъ унтерцеромъ пошелъ на стаканъ араки… По-моему и вышло. Въ одиннадцатомъ часу и видимъ: жаритъ онъ на вельботѣ, да еще подъ парусами… Однако два рифа у грота взялъ. А вѣтеръ все сильнѣй… Вельботъ совсѣмъ на берегу… близко ужъ былъ къ конверту, какъ въ одинъ секундъ вельботъ перевернуло и всѣ въ водѣ… Тую-жъ минуту вахтенный офицеръ крикнулъ катернымъ на катеръ, и мы наваливаемся, чтобы спасти людей… А изволите знать, вашескобродіе, акульевъ тамъ страсть на рейдѣ-то… Гребу это я, а самъ думаю: «ястребу» крышка… Плавать онъ вовсе не мастеръ былъ, а волна ходила здоровая… Подошли… Кои матросы за перевернутый вельботъ держутся, а Тепляковъ плыветъ и Никандра Петровича за волосы держитъ… Всѣхъ забрали, всѣ только въ водѣ искупались… Только капитанъ былъ въ безчувствіи… А Тепляковъ мокрый, красный и смотритъ на этого самаго «ястреба» по-хорошему… доволенъ, значитъ, что спасъ человѣка… Пристали это мы къ конверту, принесли капитана въ каюту и въ скорости его въ чувство привели… О терли… А то воды онъ хлебнулъ порядочно. А я Теплякова допрашиваю: «Какъ, молъ, ты, Антошка, и своего злодѣя спасъ?»—«Сперва не хотѣлъ, говоритъ. Вижу откинуло его парусомъ отъ вельбота и тонетъ онъ, а я поближности… И какъ увидалъ онъ меня, то съ такой, говоритъ, тоской посмотрѣлъ—понялъ, молъ, что не ждать ему отъ меня помощи,—что въ тую-жъ минуту жалость меня взяла и я къ нему… А онъ ужъ захлебнулся и подъ водой. Я за волосы и… тутъ катеръ подошелъ… и чувствую я, говоритъ, Андрейка, теперь легкость на душѣ. А не спаси я его… былъ бы вродѣ убив-
