кою! — проговорила адмиральша своимъ тихимъ, пѣвучимъ, нѣсколько дрожащимъ отъ волненія голосомъ, приближаясь къ столу.
— Здравствуй!...
Адмиралъ протянулъ женѣ руку (они ужъ давно не цѣловались при встрѣчахъ) и, не поднимая головы, рѣзко снросилъ:
— Что нужно?
Адмииральша, говорившая всегдга медленно, заторопилась:
— Анютѣ и Вѣрѣ необходимы платья и башмаки. И у меня тальма совсѣмъ старая, ей ужъ шесть лѣтъ. Кромѣ того...
— Сколько? — перебилъ ее адмиралъ.
— Надо бы по крайней мѣрѣ двѣсти рублей, но если ты находишь, что это много,я могу и не дѣлать тальмы.
На лицѣ адмирала выражалось нетерпѣніе. Онъ не выносилъ многословія, а адмиральша не умѣла говорить съ морской краткостью.
— Короче, Анна Николаевна! Я спрашиваю: сколько?
— Двѣсти рублей.
Адміралъ вынулъ изъ стола пачку и, подавая женѣ, сказалъ:
— Сосчитай!
Та перечла и поблагодарила за деньги.
— Очень-то франтить не на что. Скажи имъ. Слышишь?
— Самое необходимое.
И спросила:
— Можно намъ взять карету?
— Возьмите!
Адмиральша повернулась-было, чтобъ уходить,—какъ адмиралъ вдругъ сердито проговорилъ:
— Вчера... письмо... (Адмиралъ презрительно кивнулъ на лежавшее на столѣ письмо). Впередъ жалованье, а? Пишетъ: „необходимо!?“ Мотыга! Видно, на кутежи... на шампанское!?
Адмиралъ зашевелилъ усами и продолжалъ послѣ паузы:
— Предупреди этого болвана, чтобы не смѣлъ писать, и скажи, что я ни копѣйки не буду ему давать, коль скоро онъ не перестанелтъ мотать... Тоже принцъ... Кутить!
Адмиральша сразу догадаласъ, о комъ идетъ рѣчь и, пробуя заступиться за своего любимца, робко и тихо промолвила:
