чего вынесена была ендова рома и всѣ матросы получили, за счетъ капитана, по чаркѣ.
Вечеромъ, когда спалъ томительный зной и далекая высь почернѣвшаго бархатнаго неба зажглась миріадами яркихъ звѣздъ, запѣлъ хоръ пѣсенниковъ. И пѣсни, то заунывныя, то веселыя, разносились среди штилѣвшаго океана, который лѣниво шевелился своей громадной зыбью, раскачивая клиперъ.
Дня черезъ два послѣ перехода черезъ экваторъ, мы встрѣтили юго-восточный пассатъ, поставили паруса, прошли южные тропики и спускались все ниже и ниже къ югу, чтобы воспользоваться господствующимъ въ южныхъ широтахъ вѣтромъ и съ этимъ „попутнякомъ“ подняться въ Индійскій океанъ.
Пришлось сказать „прости“ безмятежному плаванію въ тропикахъ Антлантическаго океана, снять лѣтнее платье и облачиться въ сукно. Относительная близость южнаго полюса давала себя знать холоднымъ рѣзкимъ вѣтромъ и изрѣдка встрѣчавшимися льдинами. Снова начались безпокойныя вахты, снова приходилось быть всегда „на чеку“. Часто налетали грозные шквалы, вѣтеръ свѣжѣлъ до степепи шторма, и громадные валы разбивались о бока нашего маленькаго клипера, разсыпаясь серебристой пылью своихъ сѣдыхъ верхушекъ.
Наконецъ мы вошли въ Индійскій океанъ.
Вступили мы въ этотъ грозный океанъ урагановъ, наводящій трепетъ на самыхъ закаленныхъ и посѣдѣвшихъ въ морѣ моряковъ и поглощающій самое большее количество жертвъ, не безъ нѣкоторой торжественности. Суевѣрные моряки-купцы, вступая въ этотъ коварный океанъ, бросаютъ, какъ говорятъ, золотыя монеты для его умилостивленія, а мы отслужили молебенъ.
Изнывавшій отъ бездѣлья и большую часть времени спавшій въ своей маленькой душной каюткѣ, отецъ Дамаскинъ, іеромонахъ съ Коневскаго монастыря, облачился въ епитрахиль, и въ палубѣ, передъ образомъ, едва стоя на ногахъ вслѣдствіе изрядной качки, стремительно бросавшей клиперъ, — блѣдный, съ вспухшимъ отъ спанья лицомъ, торопливо молилъ Создателя о благополучномъ плаваніи.
Въ палубѣ плотной стѣной стояли матросы, не бывшіе на вахтѣ, разставивъ врозь свои крѣпкія цѣпкія ноги и балан-