Адмиралъ тотчасъ же велѣлъ лакею ѣхать за пасхами и крикнулъ:
— Позвать сюда Егорова!..
Чрезъ минуту-другую въ столовую вошелъ Егоровъ. Онъ довольно твердо держался на ногахъ, хотя и былъ сильно пьянъ.
— Христосъ-воскресе, Лександра Иванычъ… Виноватъ, ваше превосходительство… Это точно помялъ пасхи… потому кума встрѣлъ…—говорилъ Егоровъ заплетающимся языкомъ.
— Онъ совсѣмъ пьянъ!—промолвила въ ужасѣ адмиральша.
— Точно такъ, ваше превосходительство… Пьянъ, но васъ это не касается… Я Лександры Иваныча вѣстовой, а не вашъ. Адмиральскій слуга… Пусть онъ меня расказнитъ… Бейте меня, Лександра Иванычъ, подлеца… Не жалѣйте Егорова, за пасхи… Все отъ васъ приму, потому жалко мнѣ васъ… Жили мы, слава Богу, прежде хорошо, а какъ вы на старости лѣтъ…
— Вонъ!—заревелъ адмиралъ и вытолкалъ Егорова изъ столовой.
Цѣлую недѣлю Егоровъ пьянствовалъ и, отрезвившись, явился къ адмиралу и просилъ его „увольнить“.
Но адмиралъ, уже упросившій жену простить Егорова и взявши съ нея слово никуда его не посылать, не уволилъ Егорова и лѣтомъ взялъ съ собой въ плаванье.
