— Не нравится.
— У насъ съ тобой одинаковые вкусы, Ниточка!—проговорилъ отецъ и взглянулъ на дочь взглядомъ, полнымъ любви и обожанія.
Вмѣсто отвѣта Нита поцѣловала старика.
— Славная ты моя!—промолвилъ умиленно старикъ.—Скоро вотъ и другой нашъ славный вернется,—оживленно прибавилъ Максимъ Ивановичъ…
— А когда?
— Дня черезъ три, я думаю, они придутъ въ Кронштадтъ, если ничто ихъ не задержитъ. Въ морѣ вѣдь нельзя, Ниточка, точно разсчитывать. Вѣрно, Сережа протѣлеграфируетъ о выходѣ изъ Копенгагена, а изъ Кронштадта мнѣ дадутъ знать телеграммой, какъ только „Витязь“ покажется у Толбухина маяка. Ужъ я просилъ объ этомъ… Мы всѣ и поѣдемъ встрѣчать Сережу… Вѣдь я голубчика шесть лѣтъ не видалъ!—прибавилъ Максимъ Ивановичъ.
Дѣйствительно, отецъ въ послѣдній разъ видѣлъ сына передъ выпускомъ его изъ корпуса, восемнадцатилѣтнимъ юношей, и назначенный начальникомъ эскадры Тихаго океана, уѣхалъ на три года, а когда вернулся въ Россію, не засталъ сына. Тотъ ушелъ въ дальнее плаваніе.
Старикъ помолчалъ и прибавилъ:
— Надѣюсь, Сережа бравый морской офицеръ и не забылъ совѣтовъ отца, какъ надо служить. Онъ вѣдь славный мальчикъ всегда былъ, только морской корпусъ его нѣсколько портилъ… Нынче тамъ больше на манеры обращаютъ вниманіе… Это тщеславіе… Эта дружба съ богатенькими князьками… Помнишь, какъ мы ссорились съ нимъ изъ-за этого?.. Ну, да тогда онъ былъ юнцомъ и все это, конѣчно, прошло съ годами… Онъ вѣдь умный и чѣстный мальчикъ!—горячо прибавилъ старикъ.
— Еще бы!—такъ же горячо воскликнула Нита и, словно бы чѣмъ-то обезпокоенная, порывисто прибавила:—но только знаешь ли что, папа?
— Что, Нита?
— Сережа иногда напускаѣтъ на себя больше фатовства, а онъ не такой… И ты не обращай на это вниманія, если тебѣ покажется въ немъ что-нибудь такое… наносное…
Она старалась заранѣе приготовить отца къ тому, что онъ увидитъ. Письма, которыя она изрѣдка получала отъ брата,
