Надо было рѣшить вопросъ: какъ пробраться въ садъ,—черезъ окно или итти черезъ комнаты? Тихонько растворивъ окно, онъ заглянулъ внизъ и отвернулся,—слишкомъ высоко? Тогда онъ снялъ съ себя башмаки и въ однихъ чулкахъ вышелъ за двери.
Сердце его сильно билось, когда онъ, затаивъ дыханье, прислушиваясь къ каждому шороху, пробирался по корридору, мимо комнатъ сестеръ и, наконецъ, вошелъ въ диванную. Вотъ и дверь… Осторожно повернулъ онъ ключъ… разъ, два… раздался шумъ… Онъ на минуту замеръ въ страхѣ и со всѣхъ ногъ пустился въ садъ, перепрыгивая ступеньки лѣстницъ. Вотъ и вторая терраска сверху… Стремглавъ добѣжавъ до конца аллеи, онъ положилъ платье въ указанное мѣсто, набросалъ на него кучу виноградныхъ листьевъ и побѣжалъ домой.
Когда онъ благополучно вернулся и легъ въ постель, его трясло точно въ лихорадкѣ. Онъ былъ безконечно счастливъ и, въ то же время, страшно трусилъ, что вдругъ все откроется, и отецъ прикажетъ его самого отдать въ арестанты.
Проснулся онъ на другой день поздно. Няня стояла передъ нимъ. Онъ вспомнилъ все, что было ночью, и поглядѣлъ на нее. Ничего. Она, по обыкновенію, ласковая и и добрая,—видно, ни о чемъ не догадывается. На головѣ ея другой платокъ.
— Ишь, соня… Заспался сегодня… Вставай, уже девятый часъ…
Вася быстро поднялся, одѣлся и позволилъ сегодня нянькѣ расчесать основательно свои кудри.
— А не видалъ ты гдѣ-нибудь, Васенька, моего платка съ головы? Искала, искала,—нигдѣ не могла найти, точно скрозь землю провалился!—озабоченно проговорила она, обыскивая Васину кровать.
— Нѣтъ, няня, не видалъ.
— Чудное дѣло!—прошептала старуха.
— Да ты, няня, не тревожься. Я тебѣ новый платокъ куплю.
