это порядкомъ надоѣло; я спускаю флагъ; пусть другіе, если хотятъ, отстаиваютъ честь Америки».
Хозяинъ простился со всѣми и ушелъ, отговорившись спѣшными дѣлами. Влюбленные сидѣли на разныхъ концахъ комнаты, какъ будто не замѣчая присутствія другъ друга. Теперь разстояніе между ними немного укоротилось. Вскорѣ и мать послѣдовала за отцомъ. Они сблизились еще болѣе. Трэси остановился противъ хромолитографіи, изображавшей какого-то политическаго дѣятеля изъ штата Огайо, преображеннаго черезчуръ смѣлой кистью въ одного изъ Росморовъ въ доспѣхахъ крестоносца, а Гвендолэнъ сидѣла на диванѣ, недалеко отъ его локтя, прикидываясь, будто бы она углублена въ разсматриваніе фотографическаго альбома, гдѣ вовсе не было карточекъ.
«Сенаторъ» все еще медлилъ уходомъ. Ему было жаль молодыхъ людей, которые проскучали цѣлый вечеръ. Въ простотѣ души онъ вздумалъ занять ихъ теперь, старался сгладитъ непріятное впечатлѣніе общей вялости и скуки, и болталъ безъ умолку, напуская на себя притворную веселость. Однако, его плохо поддерживали; общій разговоръ опять таки не завязывался; онъ хотѣлъ уже уйти, махнувъ рукой на сегодняшній неудачный вечеръ, но Гвендолэнъ быстро вскочила съ мѣста, ласково улыбнулась и воскликнула въ порывѣ благодарности:
— Какъ, вы уже уходите? — Гаукинсу показалось жестокимъ покинуть поле сраженія и онъ опять сѣлъ.
Добрякъ только что собрался заговорить о чемъ-то, но тутъ же осѣкся. Всѣ мы попадали иногда въ такое же глупое положеніе. Какимъ-то образомъ онъ смекнулъ, что ему не слѣдовало оставаться, что онъ попалъ въ просакъ. Придя къ такому выводу, Гаукинсъ распрощался и пошелъ, въ недоумѣніи спрашивая себя: «что такое могъ онъ сдѣлать, что произвело моментальную перемѣну въ атмосферѣ?» Когда же за нимъ заперлась дверь, молодые люди стояли уже рядомъ, посматривая ему вслѣдъ, въ тревожномъ ожиданіи, считая секунды, и на ихъ лицахъ отражалась глубокая благодарность. Едва щелкнула дверная ручка, какъ они бросились въ объятія другъ другу, а ихъ изстрадавшія сердца и губы слились въ безумномъ лобзаніи.
— О, Боже, она цѣлуетъ матеріализованнаго духа!
Никто не слышалъ этого восклицанія, потому что Гаукинсъ произнесъ его только мысленно. Очутившись за порогомъ, онъ обернулся назадъ и пріотворилъ дверь съ намѣреніемъ войти и спросить, какую неловкость онъ сотворилъ, а затѣмъ извиниться. Но старикъ не вошелъ обратно въ гостиную, а побѣжалъ къ себѣ наверхъ, окончательно растерявшись отъ ужаса.
