я уже видѣлъ. Понедѣльникъ и вторникъ ничѣмъ не отличались отъ воскресенья. Я пришелъ въ городъ уже ночыо. Камелотъ былъ прекрасно освѣщенъ электричествомъ, но теперь тамъ царила непроглядная тьма. Мнѣ казалось это чѣмъ-то символическимъ, я понялъ, что паписты наложили свою властную руку на всѣ мои попытки идти по пути прогресса. Въ этихъ темныхъ улицахъ не было признака жизни. Я шелъ съ тяжелымъ сердцемъ. Громадный замокъ неясно выдѣлялся черною массою на вершинѣ холма, но и тамъ не было видно ни искры свѣта. Мостъ былъ спущенъ, широкія ворота открыты настежъ. Я вошелъ и меня никто не окликнулъ; только шумъ моихъ шаговъ былъ единственнымъ звукомъ, нарушавшимъ могильную тишину въ этихъ громадныхъ пустыхъ дворахъ.
Я нашелъ Кларенса сидящимъ въ его квартирѣ и погруженнымъ въ грустныя размышленія; вмѣсто электричества онъ опять возобновилъ прежнію маслянную лампу съ плавающею въ ней тряпкою, такъ что ему приходилось сидѣть въ полусвѣтѣ и всѣ занавѣсы были плотно спущены. Онъ быстро вскочилъ съ своего мѣста и, подбѣжавъ къ мнѣ, сказалъ:
— О, теперь это стоитъ билліонъ мильрэй, чтобы только посмотрѣть на живого человѣка.
Онъ узналъ меня тотчасъ, точно я и не былъ переодѣтымъ. Это меня крайне испугало, какъ этому вполнѣ можно повѣрить.
— Скорѣе разскажите мнѣ обо всемъ, что случилось, — сказалъ я. — Какъ это все вышло?
— Да если бы здѣсь не было королевы Геневеры, то это не случилось бы такъ скоро; но все же это случилось бы когда-нибудь, позднѣе… Это случилось бы со временемъ изъ уваженія къ вамъ; но, къ счастью, это случилось изъ-за королевы.
— И изъ-за сэра Лаунсело?
— Именно такъ.
— Разскажите мнѣ подробности.
— Я думаю, что вы замѣтили въ теченіе многихъ лѣтъ, что одна только пара глазъ въ королевствѣ не смотрѣла постоянно косо на королеву и на сэра Лаунсело…
— Да, глаза короля Артура.
—… и только одно сердце было чуждо всякаго подозрѣнія.
— Да, сердце короля; оно не способно было подозрѣвать друга въ чемъ либо дурномъ.
