Томасъ, и ты не промѣняешь этихъ двухъ тысячъ стиховъ ни на какія деньги… нѣтъ, никакъ не захочешь!.. — Ну, а теперь ты не откажешься разсказать мнѣ и этой леди что-нибудь изъ того, чему ты учился?.. — Я знаю, что не откажешься… потому что мы радуемся на маленькихъ мальчиковъ, которые хорошо учатся. Такъ, вотъ: ты знаешь, разумѣется, имена всѣхъ двѣнадцати апостоловъ. Можешь ты мнѣ назвать двухъ, избранныхъ первыми?
Томъ тормошилъ себѣ пуговицу и стоялъ насупясь. Онъ краснѣлъ и уставился въ полъ. Сердце м-ра Уальтерса дрогнуло; онъ думалъ: — Этотъ мальчикъ не способенъ отвѣтить на малѣйшій вопросъ. Что это судьѣ вздумалось экзаменовать его?.. — Онъ сознавалъ, однако, что ему надобно что-нибудь сказать, и проговорилъ:
— Отвѣчай же джентльмену, Томасъ… Не бойся.
Томъ продолжалъ только горѣть.
— Ну, я знаю, что онъ отвѣтитъ мнѣ, — сказала леди.
— Первыхъ двухъ учениковъ звали…
— Давидъ и Голіафъ!
Опустимъ завѣсу милосердія на остальную часть сцены.
Около половины одиннадцатаго, надтреснутый церковный колоколъ сталъ звонить, и народъ началъ собираться на утреннюю проповѣдь. Дѣти, посѣщавшія воскресную школу, разошлись по церкви, размѣщаясь съ своими родителями, чтобы быть подъ ихъ надзоромъ. Пришла тетя Полли, и Томъ, Сидъ и Мэри сѣли съ ней. Томъ былъ посаженъ у прохода съ цѣлью удалить его, по возможности, отъ окна и обаятельныхъ внѣшнихъ сценъ лѣтней поры. Толпа наполняла проходы; были тутъ: престарѣлый, обѣднѣвшій почтмейстеръ, видавшій когда-то лучшіе дни; мэръ съ женою, — потому что въ мѣстечкѣ былъ заведенъ и мэръ вмѣстѣ съ другими ненужностями; мировой судья; вдова Дугласъ, красивая, ловкая сорокалѣтняя женщина, добрѣйшая, щедрая душа и съ хорошимъ состояніемъ; ея домъ на холмѣ былъ единственнымъ палаццо въ мѣстечкѣ, притомъ самымъ гостепріимнымъ и самымъ роскошнымъ въ отношеніи празднествъ во всемъ Питерсборгѣ; согбенный и почтенный маіоръ и мистриссъ Уардъ; нотаріусъ Риверсонъ, — новая достопримѣчательность изъ сосѣдства, — наконецъ, мѣстная красавица въ сопровожденіи стаи облеченныхъ въ батистъ и обвѣшанныхъ ленточками юныхъ покорительницъ сердецъ; вслѣдъ за ними вошли цѣлымъ отрядомъ всѣ мѣстные молодые клерки, пока стоявшіе въ притворѣ, посасывая набалдашники у своихъ тросточекъ и образуя окружную стѣну изъ припомаженныхъ и осклаб-
