стѣнками сундука наложена полоса кожи съ волосами. Нѣкоторые критики находятъ, что краски, которыми написана эта кожа, слишкомъ холодны по тону; я же вижу въ этомъ достоинство, такъ какъ это сдѣлано, очевидно, для того, чтобы получился рѣзкій контрастъ съ горячимъ блескомъ кольца. Яркіе блики выполнены чрезвычайно искусно, мотивъ удивительно согласованъ съ основными красками, а техника — неподражаема. Мѣдныя головки гвоздиковъ написаны въ стилѣ чистѣйшаго Реннесансъ. Мазки ихъ увѣренны и смѣлы, головка каждаго гвоздя — настоящій портретъ. Ручка, висящая сбоку сундука, очевидно, реставрирована — и я думаю, просто мѣломъ — но въ ея положеніи, въ томъ, какъ она свободно и непринужденно виситъ, виденъ геній и вдохновеніе стараго мастера. Волосъ на этомъ сундукѣ — волосъ реальный, если можно такъ выразиться; мѣстами онъ бѣлый, мѣстами бурый. Всѣ детали тщательно вырисованы; каждый волосокъ лежитъ непринужденно и естественно, какъ ему и подобаетъ лежать на настоящей шкурѣ. Въ этой мелочи искусство доведено до послѣднихъ границъ, тутъ ужъ не реализмъ какой-нибудь несчастный — тутъ видна душа. Это не сундукъ — это чудо, это видѣніе, это мечта. Нѣкоторые эффекты слишкомъ смѣлы, даже напоминаютъ вычурность рококо, сирокко и Византійскую школу; но рука у мастера ни на минуту не дрогнетъ: смѣло, величественно и увѣренно кладетъ онъ мазокъ за мазкомъ, изъ которыхъ таинственною, могучею силою, скрытой въ искусствѣ, создается тотъ tout ensemble, въ которомъ рѣзкость деталей смягчается, сглаживается и облагораживается нѣжною прелестью и чарующей граціей поэзіи.
Въ сокровищницахъ искусства Европы въ pendant къ сундуку, обитому кожей, найдется еще нѣсколько картинъ; изъ нихъ двѣ или три могутъ быть признаны, пожалуй, даже равными по достоинству картинѣ Бассано, но нѣтъ ни одной, которая бы ее превосходила. Сундукъ такъ совершененъ, что затрогиваетъ людей даже непонимающихъ искусства. Однажды, года два назадъ, его увидѣлъ какой-то сундучникъ изъ Эри и едва воздержался отъ попытки схватить его; другой разъ къ нему подошелъ таможенный инспекторъ, нѣсколько минутъ онъ созерцалъ его въ молчаливомъ восхищеніи, затѣмъ совершенно безсознательно медленно протянулъ одну изъ своихъ рукъ за спину съ обернутой вверхъ ладонью, а другою рукою вынулъ изъ нее свой мѣлъ. Эти факты говорятъ за себя сами.
стенками сундука наложена полоса кожи с волосами. Некоторые критики находят, что краски, которыми написана эта кожа, слишком холодны по тону; я же вижу в этом достоинство, так как это сделано, очевидно, для того, чтобы получился резкий контраст с горячим блеском кольца. Яркие блики выполнены чрезвычайно искусно, мотив удивительно согласован с основными красками, а техника — неподражаема. Медные головки гвоздиков написаны в стиле чистейшего Реннесанс. Мазки их уверенны и смелы, головка каждого гвоздя — настоящий портрет. Ручка, висящая сбоку сундука, очевидно, реставрирована — и я думаю, просто мелом — но в ее положении, в том, как она свободно и непринужденно висит, виден гений и вдохновение старого мастера. Волос на этом сундуке — волос реальный, если можно так выразиться; местами он белый, местами бурый. Все детали тщательно вырисованы; каждый волосок лежит непринужденно и естественно, как ему и подобает лежать на настоящей шкуре. В этой мелочи искусство доведено до последних границ, тут уж не реализм какой-нибудь несчастный — тут видна душа. Это не сундук — это чудо, это видение, это мечта. Некоторые эффекты слишком смелы, даже напоминают вычурность рококо, сирокко и Византийскую школу; но рука у мастера ни на минуту не дрогнет: смело, величественно и уверенно кладет он мазок за мазком, из которых таинственною, могучею силою, скрытой в искусстве, создается тот tout ensemble, в котором резкость деталей смягчается, сглаживается и облагораживается нежною прелестью и чарующей грацией поэзии.
В сокровищницах искусства Европы в pendant к сундуку, обитому кожей, найдется еще несколько картин; из них две или три могут быть признаны, пожалуй, даже равными по достоинству картине Бассано, но нет ни одной, которая бы ее превосходила. Сундук так совершенен, что затрагивает людей даже непонимающих искусства. Однажды, года два назад, его увидел какой-то сундучник из Эри и едва воздержался от попытки схватить его; другой раз к нему подошел таможенный инспектор, несколько минут он созерцал его в молчаливом восхищении, затем совершенно бессознательно медленно протянул одну из своих рук за спину с обернутой вверх ладонью, а другою рукою вынул из нее свой мел. Эти факты говорят за себя сами.
Большую часть времени въ Венеціи туристъ проводитъ въ соборѣ, въ которомъ есть что-то чарующее, частію по чрезвычай-
Большую часть времени в Венеции турист проводит в соборе, в котором есть что-то чарующее, частью по чрезвычай-
