— Король — отвѣчалъ добродушно спокойнымъ тономъ мальчикъ.
— Добро пожаловать, король! — вскричалъ съ восторженнымъ порывомъ отшельникъ.
Затѣмъ онъ принялся хозяйничать съ лихорадочной дѣятельностью и, безпрерывно повторяя: «Добро пожаловать», «Милости просимъ», придвинулъ скамью къ печи, усадилъ на нее короля, подбросилъ въ печь сухого хворосту и, наконецъ, принялся нервно ходить взадъ и впередъ по комнатѣ.
— Добро пожаловать сюда ко мнѣ, — добавилъ онъ послѣ непродолжительнаго молчанія. — Многіе приходили уже сюда спасаться, но оказывались недостойными и потому изгонялись. Иное дѣло король, отрекшійся отъ царственнаго своего вѣнца и суетнаго блеска придворной роскоши, — король, облекшій свое тѣло въ лохмотья, дабы посвятить жизнь молитвѣ и умерщвленію собственной плоти. Онъ достоинъ спасаться вмѣстѣ со мною и найдетъ здѣсь радушный пріемъ. Я встрѣчу его съ распростертыми объятіями и предоставлю ему жить въ моей кельѣ, пока не постигнетъ его желанная смерть.
Король поспѣшилъ прервать этотъ монологъ и объясниться, но отшельникъ не обращалъ на его слова ни малѣйшаго вниманія и, повидимому, даже ихъ не слышалъ, а продолжалъ говорить, возвысивъ голосъ, все съ большею энергіей:
— Здѣсь ты найдешь миръ и спокойствіе. Никто не отыщетъ твоего убѣжища и не станетъ тревожить тебя мольбами вернуться къ безумной пустой жизни, которую Господь сподобилъ тебя покинуть. Здѣсь ты будешь молиться, изучать Священное Писаніе, размышлять о безуміи и обманахъ міра сего, представлять себѣ неизреченное блаженство праведниковъ и страшныя муки грѣшниковъ въ загробной жизни, питаться черствымъ хлѣбомъ и травами, пить одну только воду и для очищенія души нещадно бичевать каждый день свое тѣло. Ты будешь носить подъ рубашкою власяницу и ощутишь, какъ снизойдетъ на тебя миръ, котораго никто здѣсь не потревожитъ. Если бы и забрелъ сюда случайно кто-нибудь тебя разыскивать, онъ всетаки ушелъ бы, не достигнувъ своей цѣли. Я позабочусь уже о томъ, чтобы тебя не могли здѣеь найти и обезпокоить!
Старикъ, все еще продолжая ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, пересталъ громко говорить и началъ вмѣсто того бормотать что-то такое себѣ подъ носъ. Маленькій король воспользовался этимъ случаемъ, чтобы разсказать ему свое положеніе. Онъ говорилъ очень краснорѣчиво подъ вліяніемъ возбужденія, весьма естественнаго при такихъ обстоятельствахъ. Отшельникъ, тѣмъ не менѣе, попрежнему бормоталъ и, повидимому, вовсе его не слу-
