была пройти чрезъ столицу, двинувшись изъ Лондонской башни, а потому Томъ направлялся туда теперь изъ дворца.
По прибытіи мальчика къ этой почтенной древней крѣпости, стѣны ея какъ бы внезапно дали щели на множествѣ различныхъ мѣстъ. Изъ каждой такой щели вырвался красный языкъ пламени и бѣлый клубъ дыма. Послѣдовалъ оглушительный взрывъ, поколебавшій землю и покрывшій собою привѣтственные возгласы многотысячной толпы. Огненные языки, клубы дыма и взрывы повторялись разъ за разомъ съ изумительной быстротою, такъ что древній Тоуеръ по прошествіи нѣсколькихъ мгновеній исчезъ въ густомъ туманѣ своего собственнаго дыма. Лишь самый верхъ высокаго зданія, такъ называемая Бѣлая Башня, съ развѣвавшимися на ней знаменами и флагами, воздымалась надъ густымъ облакомъ этого дыма подобно тому, какъ вершина горы высится надъ тучами.
Томъ Канти, въ великолѣпномъ одѣяніи, сѣлъ на превосходно выѣзженнаго дивнаго боевого коня, богатые чепраки котораго спускались чуть не до земли. Дядя его величества, лордъ-протекторъ Сомерсетъ, ѣхалъ приблизительно на такомъ же конѣ позади. Королевская гвардія въ полированной стальной бронѣ стояла вытянувшись шпалерами по обѣ стороны улицы. За протекторомъ слѣдовало, повидимому, нескончаемое шествіе великолѣнно разодѣтыхъ герцоговъ, графовъ и бароновъ, окруженныхъ своими вассалами. За ними шли лордъ-мэръ и эльдермэны въ одеждахъ изъ алаго бархата съ золотыми цѣпями на груди, а также старѣйшины и члены всѣхъ лондонскихъ гильдій въ богатыхъ костюмахъ и со знаменами различныхъ корпорацій. Въ качествѣ особой почетной стражи участвовала въ шествіи черезъ Сити древняя почетная артиллерійская рота, сформированная приблизительно за триста лѣтъ передъ тѣмъ и являвшаяся единственной въ Англіи военной частью, которая обладала (и до сихъ поръ обладаетъ) привилегіей не зависѣть отъ предписаній парламента. Процессія представляла собою блестящее зрѣлище. Ее привѣтствовали восторженными возгласами всюду на пути торжественнаго ея слѣдованія сквозь густыя толпы горожанъ.
Лѣтописецъ говоритъ:
«Народъ встрѣтилъ короля при въѣздѣ его въ Сити молитвами, привѣтственными возгласами, нѣжными, ласковыми изъявленіями сердечной любви, радостными слезами и вообще всѣми знаками самой горячей преданности вѣрноподанныхъ своему государю. Король, взирая съ радостнымъ лицомъ на тѣхъ, кто стоялъ поодаль, ласково говоря съ тѣми, кто находился по близости, принималъ съ такою же благодарностью доброжелательство своего народа, съ какою оно ему предлагалось. Онъ благодарилъ всѣхъ, кто его при-
