— А какъ зовутъ пассажира? — спросилъ Томъ у слуги.
— Филипсъ.
— Гдѣ онъ сѣлъ на пароходъ?
— Кажется, въ Александріи, тамъ, гдѣ примыкаютъ рейсы изъ Іовы.
— Изъ-за чего ему притворяться, какъ вы думаете?
— А кто его знаетъ… Я и не старался угадывать.
Я подумалъ про себя: этотъ тоже предпочелъ бы взять пряникъ.
— Вы не примѣтили за нимъ ничего особеннаго?.. Въ его разговорѣ или въ обращеніи?
— Ничего… развѣ то, что онъ какой-то запуганный, держитъ свою дверь на замкѣ день и ночь, а когда къ нему постучишься, то онъ не впуститъ, прежде чѣмъ не посмотритъ въ щель, кто идетъ.
— Это любопытно, однако! Хотѣлось бы мнѣ взглянуть на него. А что, если вы распахнете дверь совсѣмъ настежь, когда войдете къ нему въ слѣдующій разъ, и я…
— Нѣтъ, невозможно! Онъ всегда стоитъ самъ вплоть за дверью и не допуститъ никакъ…
Томъ призадумался, но сказалъ:
— Такъ вотъ что, одолжите мнѣ вашъ передникъ и позвольте принести ему завтракъ по утру. А я вамъ за то четверть доллара дамъ.
Слуга былъ радъ-радехонекъ, только съ условіемъ: какъ бы не прогнѣвался экономъ. Томъ отвѣтилъ, что онъ беретъ на себя уладить дѣло съ экономомъ, и уладилъ дѣйствительно. Намъ обоимъ было дозволено надѣть передники и подавать кушать.
Томъ мало спалъ, его такъ и подмывало узнать поскорѣе тайну этого Филипса; вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ не переставалъ дѣлать разныя предположенія, что было совершенно излишне, по моему! Если вамъ предстоитъ узнать суть чего-нибудь, то на что же ломать себѣ голову догадками и, такъ сказать, тратить заряды по-пусту? Я старался спать, говоря себѣ, что не дамъ и порошинки за то, чтобы узнать, кто такой этотъ Филипсъ.
Утромъ, мы напяляли свои фартуки, взяли по подносу съ закускою и Томъ постучался къ пассажиру. Тотъ чуть-чуть пріотворилъ дверь, выглянулъ въ эту щелочку, потомъ впустилъ насъ и заперъ ее поспѣшно за нами. Но, прахъ побери, лишь только мы взглянули на него, такъ едва не выронили и подносы изъ рукъ, а Томъ проговорилъ:
— Какъ, Юпитеръ Денлапъ! Откуда это васъ несетъ?
Пассажиръ былъ ошеломленъ, разумѣется; сначала онъ какъ будто не зналъ, испугаться ему или обрадоваться, но, наконецъ,
