Послѣ ужина какая-то женщина, которой приходилось проѣхать 50 миль до своего мѣста, сѣла къ намъ въ карету, и мы принуждены были поочереди уступать ей свое мѣсто, а сами садиться на наружное, рядомъ съ кучеромъ и съ кондукторомъ. Казалось, она была не разговорчива. Она сидѣла въ углу и при наступающихъ потемкахъ занималась тѣмъ, что устремляла свой зоркій взглядъ на комара, впившагося въ одну изъ ея рукъ, между тѣмъ какъ другую она медленно поднимала до извѣстной высоты, чтобы со всего размаха прихлопнуть комара; размахъ этотъ былъ такъ силенъ, что могъ свалить и корову; послѣ того, она продолжала сидѣть и наблюдать за трупомъ съ самымъ хладнокровнымъ образомъ; прицѣлъ ея всегда былъ вѣренъ, она ни разу не сдѣлала промаха.
Труповъ съ руки она не сбрасывала, а оставляла для приманки. Я сидѣлъ около этого безобразнаго сфинкса, смотрѣлъ; какъ она убила до полсотни комаровъ, и все ожидалъ, что она что-нибудь да скажетъ, но все напрасно, она молчала. Тогда уже я вступилъ съ ней въ разговоръ. Я сказалъ:
— Комаровъ здѣсь довольно много, сударыня.
— Вы бьетесь объ закладъ!
— Что вы говорите, сударыня?
— Вы бьетесь объ закладъ!
Вдругъ она выпрямилась, оглянула всѣхъ и стала говорить грубымъ и простымъ языкомъ:
— Провались я, если я не приняла васъ за глухо-нѣмыхъ, честное слово. Я собирала, собирала комаровъ и удивлялась, что съ вами. Сначала полагала, что вы глухо-нѣмые, потомъ рѣшила, что вы больны или помѣшаны, наконецъ, поняла, что вы просто несчастные дураки, не умѣющіе связать двухъ словъ. Откуда вы?
Сфинксъ пересталъ быть сфинксомъ! Всѣ потоки ея краснорѣчія прорвались и она положительно заливала насъ ими, говоря, въ переносномъ смыслѣ, мы тонули въ опустошительномъ потопѣ ея тривіальной и грубой болтовни.
Боже, какъ мы страдали! Она не умолкала, говорила цѣлыми часами и я горько раскаивался, что когда-то обратился къ ней съ комаринымъ вопросомъ и этимъ развязалъ ей языкъ. Она ни разу не умолкла до разсвѣта, пока не насталъ конецъ ея путешествія, и то, выходя изъ кареты разбудила насъ (такъ какъ мы дремали), сказавъ:
— Ну, вы, молодцы, выходите-ка въ Коттенвудѣ и пробудьте тамъ денька два, я буду одна сегодня ночью и если могу вамъ пригодиться моей болтовней, то къ вашимъ услугамъ. Спросите у людей, они вамъ скажутъ, какъ я добра, особенно для дѣвки,
