оцѣнщика умретъ, пока я въ территоріи, то брошу всѣ дѣла, а уже непремѣнно поспѣшу на его похороны.
Проскакавъ шестнадцать миль, «кровный мексиканецъ» съ калифорнскимъ юношей на немъ влетѣлъ во весь опоръ обратно въ городъ, роняя повсюду клубы пѣны, какъ брызги несущагося тифона, и подъ конецъ, перескачивъ черезъ тачку съ посудой и черезъ самого торговца, остановился, какъ вкопанный, передъ нашимъ жилищемъ; какое дыханіе, тяжелое, порывистое, красныя ноздри раздуваются и дикіе глаза полны огня. Но было ли это благородное животное укрощено? Нѣтъ, не было. Его сіятельство г-нъ спикеръ палаты полагалъ, что было, и сѣлъ верхомъ, чтобы доѣхать на немъ до Капитолія, но съ перваго же раза животное сдѣлало скачекъ черезъ высокую груду телеграфныхъ столбовъ, и дорога до Капитолія, одна и три четверти мили, осталась по сей день не тронутая имъ; дѣло въ томъ, что лошадь выгадала, выбросивъ одну милю и сдѣлавъ только три четверти, а именно пролетѣвъ напрямикъ черезъ ограды и рвы и этимъ избѣжавъ извилинъ дороги; и когда спикеръ доѣхалъ до Капитолія, то сказалъ, что чувствовалъ себя все время на воздухѣ, какъ будто летѣлъ на кометѣ.
Вечеромъ спикеръ для моціона пришелъ домой пѣшкомъ, а «кровнаго мексиканца» привязалъ сзади къ фурѣ. На слѣдующій день я одолжилъ лошадь клерку палаты, чтобы ѣхать за шесть миль на серебряные рудники Дана, и онъ тоже для моціона прошелся назадъ пѣшкомъ, привязавъ лошадь. И кому бы я ни давалъ ее, всѣ возвращались назадъ пѣшкомъ, точно у нихъ не было другого времени для ходьбы; я всетаки продолжалъ давать ее всѣмъ, кто только просилъ, въ надеждѣ, что заемщики, если изувѣчатъ ее, то оставятъ за собой, если же убьютъ, то заплатятъ мнѣ за нее; но, къ несчастію, ничего подобнаго не случалось. Ей положительно везло: она всегда изъ всего выходила невредима; ежедневно выкидывала разныя штуки, почти невозможныя, но изъ нихъ выходила цѣла. Иногда, плохо разсчитавъ, привозила ѣздока немного помятымъ, но сама всегда возвращалась благополучно. Конечно, я старался ее продать, но это была наивность съ моей стороны, и я не находилъ покупателя. Оцѣнщикъ, взявшись за это дѣло, ѣздилъ на ней взадъ и впередъ дня четыре по улицамъ, пугая народъ и давя дѣтей, но ни разу не достигъ надбавки на предложенную цѣну. Покупатели только насмѣшливо улыбались и воздерживались отъ покупки, если только собирались сдѣлать эту глупость. Кончилось тѣмъ, что оцѣнщикъ подалъ мнѣ счетъ, и я снялъ лошадь съ аукціона. Потомъ мы пробовали продать ее сами, предлагая ее въ убытокъ себѣ на обмѣнъ хотя плохого памятника, стараго желѣза или брошюры о воздержаніи,
