Но вамъ это не удастся, вы воровская и низкая душонка, бѣлолицый отпрыскъ негра! Вынимайте ваше оружіе!
За этимъ послѣдовали выстрѣлы; хозяинъ, желая избѣгнуть опасности, прятался за людьми, лазилъ на скамейки и укрывался гдѣ и чѣмъ могъ. Въ этой страшной суматохѣ хозяинъ расшибъ стеклянную дверь и выбѣжалъ въ нее, а Арканзасъ продолжалъ стрѣлять; вдругъ, совсѣмъ неожиданно, въ дверяхъ показалась хозяйка, держа въ рукахъ большія ножницы; она смѣло наступала на буяна! Гнѣвъ ея былъ величественъ. Поднявъ вверхъ голову и со сверкающими глазами стояла она минуты двѣ, потомъ двинулась, держа угрожающимъ образомъ свое оружіе. Удивленный негодяй отступилъ, она за нимъ, и такъ довела она его до средины комнаты и тогда, когда пораженная толпа собралась около и глазѣла, она дала ему такую звонкую пощечину, какой, я думаю, въ жизни своей этотъ запуганный и безстыжій хвастунъ не получалъ. Когда она отошла побѣдоносно, шумъ рукоплесканій раздался и всѣ какъ бы въ одинъ голосъ приказали принести вина, чтобы совершить веселую попойку.
Урокъ оказался замѣчательно полезнымъ.
Царство террора прекратилось и владычество Арканзаса уничтожено. Въ продолженіе остальной части сезона затворничества на этомъ островѣ мы могли видѣть человѣка, который постоянно сидѣлъ поодаль ото всѣхъ, имѣлъ видъ пристыженный, никогда не вмѣшивавшагося въ никакую ссору, никогда ничѣмъ не хваставшагося и никогда не искавшаго случая отмстить за дерзости, нанесенныя ему этой самой толпой бродягъ, которая когда-то раболѣпствовала передъ нимъ; этотъ человѣкъ былъ «Арканзасъ».
На пятое или шестое утро вода спала, земля повсюду показалась, но въ старомъ руслѣ воды было еще много, и рѣка была высока и теченіе ея быстрое, такъ что не было возможности и думать о переѣздѣ черезъ нее. На восьмой день вода все еще стояла высоко и переѣздъ черезъ рѣку хотя и былъ опасенъ, но мы рѣшили испробовать счастья, потому что жизнь въ этой харчевнѣ стала невыносима по случаю грязи, постояннаго пьянства, драки и т. п. Намъ пришлось какъ разъ сѣсть въ лодку въ сильную мятель, лошадей взяли мы за повода, а сѣдла были съ нами въ челнокѣ. Пруссакъ Олендорфъ сидѣлъ на носу съ весломъ, Баллу гребъ, сидя въ серединѣ, а я помѣстился на кормѣ, держа повода лошадей. Когда животныя потеряли подъ собою почву и стали плыть, Олендорфъ испугался; дѣйствительно, опасность состояла въ томъ, что лошади могли помѣшать намъ плыть по намѣченному направленію, и тогда, если, намъ не удастся причалить къ извѣстному мѣсту, то теченіемъ могло отбросить въ сторону и вовлечь въ самую рѣку Карсонъ, которая въ сію минуту пред-
