какъ котенокъ, и сразу лишился дара слова. Индѣецъ же остался невозмутимымъ, онъ не выказалъ ни страха, ни смущенія; онъ только бросилъ стирать, выдвинулся весь впередъ и сталъ удивленно обозрѣвать гладкое, пустое мѣсто, потомъ сказалъ:
— Пфу! Отъ печи куча ушла! — и возобновилъ свое стираніе такъ же спокойно, какъ будто ничего не произошло особеннаго, а было обыкновенное явленіе печей взлетать и разлетаться на куски. Подъ словомъ «куча» индѣецъ, на своемъ исковерканномъ англійскомъ языкѣ, хотѣлъ сказать, «очень много».
Я теперь приближаюсь къ разсказу одного страннаго эпизода, весьма страннаго, который оставилъ по себѣ сильное воспоминаніе въ моей лѣнивой, ничего не стоящей и пустой жизни. Близъ города, на склонѣ одной горы, выступали красноватые кварцевые края, обнаруживающіе признаки серебряныхъ прожилокъ, которыя глубоко проникали, разумѣется, въ нѣдра земли. Они принадлежали обществу, называемому «Обширный Западъ». Тамъ была шахта, глубиною въ шестьдесятъ или въ семьдесятъ футовъ, прорытая внизу подъ кварцевымъ краемъ, и каждый зналъ о существованіи этой скалы и объ ея богатствѣ, которое, впрочемъ, было не изъ ряду выходящее. Я тутъ замѣчу, что неопытному человѣку, всѣ кварцы извѣстной области могутъ казаться одинаковыми, но старый, бывалый человѣкъ при одномъ взглядѣ на смѣшанныя груды скалъ отдѣлитъ части ихъ и скажетъ, которая откуда и куда идетъ, такъ же свободно, какъ кондитеръ отдѣляетъ и располагаетъ конфектами, смѣшанными въ одной кучѣ.
Прошелъ слухъ, что «Обширный Западъ», говоря языкомъ минеровъ, «ударилъ по богатой!». Весь городъ заволновался, всѣ сбѣжались посмотрѣть на новое раскрытіе, и нѣсколько дней подъ-рядъ скопленіе народа около «Обширнаго Запада» было такъ велико, что неизвѣстному показалось бы, что вѣрно собрался митингъ для засѣданія. Разговоръ только и вертѣлся, что о богатомъ открытіи, никто болѣе ни о чемъ не думалъ и не говорилъ, какъ только объ этомъ. Каждый бралъ и уносилъ съ собою образчикъ, мололъ его въ ступкѣ, промывалъ въ своей роговой ложкѣ и безмолвно глядѣлъ на чудесные результаты. Это была скала не твердая, но черное, растворяющее вещество, которое можно было смять въ рукѣ, какъ картофель, и потомъ, положивъ на бумагу, видѣть въ немъ множество крапинокъ золота и частички «самороднаго» серебра. Хигбай принесъ цѣлую горсть къ намъ въ хижину, и когда онъ промылъ ее, то удивленіе его было выше вся-
