ни Броньяръ, ни Гумбольтъ, не говорятъ ни слова объ окаменѣлыхъ кокеткахъ, и остава древней кокетки нѣтъ ни въ парижскомъ Музеумѣ, ни въ петербургской Кунсткамерѣ.
— Это ужъ не мое дѣло! сказалъ я. Я перевожу такъ, какъ здѣсь написано. Извольте писать.
«Всѣ наши женщины ужасныя кокетки…»
— Постойте, баронъ! прервалъ еще разъ докторъ. Воля ваша, а здѣсь необходимо, къ слову «женщины» прибавить предпотопныя или ископаемыя. Боюсь, что нынѣшнія дамы станутъ обижаться нашимъ переводомъ, и сама цензура не пропуститъ этого мѣста, когда мы захотимъ его напечатать. Позвольте поставить это поясненіе въ скобкахъ.
— Хорошо, хорошо! отвѣчалъ я. Пишите, какъ вамъ угодно, только мнѣ не мѣшайте.
— Ужъ болѣе не скажу ни слова.
— Помните же, что это говоритъ астрономъ своему воспитаннику, Шабахубосаару.
«Всѣ наши (предпотопныя или ископаемыя) женщины ужасныя кокетки. Это естественное слѣдствіе той неограниченной свободы, которою онѣ у насъ пользуются. Многіе наши мудрецы утверждаютъ, что безъ этого наши общества никогда не достигли бы той степени образованности и про-
ни Броньяр, ни Гумбольт не говорят ни слова об окаменелых кокетках, и остава древней кокетки нет ни в парижском Музеуме, ни в петербургской Кунсткамере.
— Это уж не мое дело! — сказал я. — Я перевожу так, как здесь написано. Извольте писать.
«Все наши женщины ужасные кокетки…»
— Постойте, барон! — прервал еще раз доктор. — Воля ваша, а здесь необходимо, к слову «женщины» прибавить «предпотопные или ископаемые». Боюсь, что нынешние дамы станут обижаться нашим переводом, и сама цензура не пропустит этого места, когда мы захотим его напечатать. Позвольте поставить это пояснение в скобках.
— Хорошо, хорошо! — отвечал я. — Пишите, как вам угодно, только мне не мешайте.
— Уж более не скажу ни слова.
— Помните же, что это говорит астроном своему воспитаннику, Шабахубосаару.
«Все наши (предпотопные или ископаемые) женщины ужасные кокетки. Это естественное следствие той неограниченной свободы, которою они у нас пользуются. Многие наши мудрецы утверждают, что без этого наши общества никогда не достигли бы той степени образованности и про-
