дателя. Спустя нѣкоторое время, она произнесла томнымъ голосомъ чье-то незнакомое мнѣ имя. Въ отвѣтъ на незнакомое имя, я хотѣлъ-было бросить ее въ наполненную водою пропасть, по краю которой пробирался. Я уже хотѣлъ бросить, бросить со всей силы, съ тяжестью вѣчнаго проклятія на шеѣ,—и, вмѣсто того, сильно прижалъ ее къ своему сердцу.... Мнѣ суждено быть несчастнымъ!… Я опять былъ влюбленъ, и.... опять ревнивъ!
Таща на плечахъ по острымъ, почти непроходимымъ скаламъ, бремя своихъ обманутыхъ надеждъ, своей страсти и своей обиды, я изнемогалъ, обливался кровавымъ по̀томъ, напрягалъ послѣднія силы. Я спѣшилъ за гору, надѣясь тамъ найти уединенное мѣсто; но, у самаго поворота, увидѣлъ всю площадку утеса, образовавшаго бокъ горы, покрытую бурнымъ собраніемъ народа. Зрѣлище ужасное!… Утесъ почти параллельно висѣлъ надъ ущеліемъ, уже потопленнымъ водою, и опасно потрясался отъ всякаго удара волнъ, разражавшихся объ его основаніе; на утесѣ, люди, въ оглушительномъ шумѣ, дрались, рѣзались и терзали другъ друга—за что жъ?—за горстку уже безполезной для нихъ персти! Комета, при своемъ разрушеніи, навалила на это мѣсто слой желтаго блестящаго песку, о которомъ упомянулъ я выше, неизвѣстнаго на землѣ до ея паденія; и эти безумцы, воспылавъ жадностью къ дорогому дару, принесенному имъ изъ другихъ міровъ, можетъ-быть на погибель всему роду человѣческому, кинулись на него толпами; стали копаться въ немъ,
дателя. Спустя некоторое время она произнесла томным голосом чье-то незнакомое мне имя. В ответ на незнакомое имя я хотел было бросить ее в наполненную водою пропасть, по краю которой пробирался. Я уже хотел бросить, бросить со всей силы, с тяжестью вечного проклятия на шее — и вместо того сильно прижал ее к своему сердцу… Мне суждено быть несчастным!.. Я опять был влюблен и… опять ревнив!
Таща на плечах по острым, почти непроходимым скалам бремя своих обманутых надежд, своей страсти и своей обиды, я изнемогал, обливался кровавым потом, напрягал последние силы. Я спешил за гору, надеясь там найти уединенное место; но, у самого поворота увидел всю площадку утеса, образовавшего бок горы, покрытую бурным собранием народа. Зрелище ужасное!.. Утес почти параллельно висел над ущельем, уже потопленным водою, и опасно потрясался от всякого удара волн, разражавшихся о его основание; на утесе люди в оглушительном шуме дрались, резались и терзали друг друга — за что ж? — за горстку уже бесполезной для них персти! Комета, при своем разрушении, навалила на это место слой желтого блестящего песку, о котором упомянул я выше, неизвестного на земле до ее падения; и эти безумцы, воспылав жадностью к дорогому дару, принесенному им из других миров, может быть, на погибель всему роду человеческому, кинулись на него толпами, стали копаться в нем,
