руки приняли ребенка — другія руки подняли его и унесли, незамѣченнаго матерью, во дворецъ. А маркиза? Ея губы, ея прекрасныя губы дрожали: слезы стояли въ ея глазахъ, глазахъ, къ которымъ можно примѣнить слова Плинія о листьяхъ аканта: — «нѣжные и почти жидкіе». Да! слезы стояли въ ея глазахъ и вотъ — женщина очнулась и статуя ожила. Блѣдное мраморное лицо, выпуклость мраморной груди, даже чистый мраморъ ногъ залились волной неудержимаго румянца; и легкая дрожь поколебала ея нѣжныя формы, какъ тихій вѣтерокъ Неаполя пышную серебристую лилію въ травѣ.
Почему бы могла она покраснѣть? На этотъ вопросъ нѣтъ отвѣта, развѣ потому, что въ ужасѣ и тревогѣ материнскаго сердца забыла надѣть туфли на свои крошечныя ножки, накинуть покрывало на свои венеціанскія плечи. Какой же еще причиной возможно объяснить этотъ румянецъ? — блескъ этихъ испуганныхъ глазъ? — необычайное волненіе трепещущей груди? — судорожное стискиваніе дрожащей руки? — руки, которая случайно опустилась на руку незнакомца, когда Ментони ушелъ во дворецъ? Какой же другой причиной можно объяснить тихій — необычайно тихій звукъ незначущихъ словъ, съ которыми она торопливо обратилась къ нему на прощанье. — Ты побѣдилъ, — сказала она (если только не обманулъ меня ропотъ водъ), — ты побѣдилъ, черезъ часъ послѣ восхода солнца мы встрѣтимся!
Смятеніе прекратилось, огни во дворцѣ угасли, а незнакомецъ, котораго я узналъ теперь, еще стоялъ на ступеняхъ. Онъ дрожалъ отъ неизъяснимаго волненія, глаза его искали гондолу. Я предложилъ ему свою, онъ вѣжливо принялъ предложеніе. Доставши весло у шлюза, мы отправились къ его квартирѣ. Онъ быстро овладѣлъ собою и вспоминалъ о нашемъ прежнемъ мимолетномъ знакомствѣ въ очень сердечныхъ выраженіяхъ.
Есть вещи, относительно которыхъ я люблю быть точнымъ. Къ числу ихъ принадлежитъ личность незнакомца — буду называть его этимъ именемъ. Росту онъ былъ скорѣе ниже, чѣмъ выше средняго, хотя въ минуты страстнаго волненія его тѣло положительно расширялось и не подходило подъ мое опредѣленіе. Легкая, почти хрупкая фигура его обѣщала скорѣе энергію, какую онъ проявилъ у моста Вздоховъ, чѣмъ геркулесовскую силу, образчики которой, однако, онъ, какъ извѣстно было, не разъ проявлялъ безъ всякаго усилія въ болѣе опасныхъ случаяхъ. Божественный ротъ и подбородокъ, удивительные, дикіе, большіе, жидкіе глаза, оттѣнокъ которыхъ мѣнялся отъ чистаго каштановаго до блестящаго чернаго цвѣта, густые вьющіеся черные волосы, изъ подъ кото-
