госклоннымъ взоромъ, въ такомъ пышномъ облаченіи, въ такомъ громадномъ, напудренномъ, завитомъ парикѣ, — неужели это тотъ самый господинъ, съ кислой физіономіей, въ запачканномъ платьѣ, съ ферулой въ рукахъ, который такъ свирѣпо приводилъ въ исполненіе драконовскіе законы школы. О, гигантскій парадоксъ, — слишкомъ чудовищно нелѣпый для разрѣшенія!
Въ массивной стѣнѣ чернѣли еще болѣе массивныя ворота. Они были обиты желѣзными брусьями и усажены желѣзными остріями. Что за мрачный видъ! Они открывались только три раза въ недѣлю, для вышеупомянутыхъ періодическихъ путешествій на прогулку и въ церковь; и въ скрипѣ ихъ мощныхъ петлей намъ чуялась тайна, наводившая на глубокія замѣчанія или размышленія.
Эта ограда была неправильной формы съ болѣе или менѣе обширными выступами. Три или четыре самыхъ обширныхъ служили мѣстомъ нашихъ прогулокъ и игръ. Они представляли площадку, усыпанную мелкимъ гравіемъ. Я хорошо помню, что тутъ не было ни деревьевъ, ни скамеекъ. Безъ сомнѣнія, эта площадка находилась позади дома. Къ переднему фасаду примыкалъ садикъ, усаженный буксомъ и другими кустарниками; но въ это священное мѣсто мы попадали очень рѣдко: развѣ случалось проходить черезъ него при поступленіи или окончательномъ выходѣ изъ школы, или въ Рождественскія и лѣтнія каникулы, когда, полные веселья, мы разъѣзжались къ роднымъ или знакомымъ.
Но домъ! — что за курьезное старое зданіе! для меня настоящій волшебный дворецъ! Не было конца его закоулкамъ, его непонятнымъ пристройкамъ! Трудно было рѣшить въ каждую данную минуту, въ которомъ изъ двухъ его этажей находишься. Переходя изъ комнаты въ комнату, приходилось всякій разъ спускаться или подниматься ступеньки на три, на четыре. Безчисленныя боковыя пристройки такъ изгибались и перепутывались, что наше представленіе о домѣ въ его цѣломъ немногимъ расходилось съ нашимъ представленіемъ о безконечности. Въ теченіе моего пятилѣтняго пребыванія въ школѣ я никогда не могъ рѣшить съ точностью, въ какой части зданія находится спальня, отведенная для меня и другихъ восемнадцати или двадцати школьниковъ.
Самая большая комната въ домѣ — мнѣ все кажется, что и въ цѣломъ свѣтѣ — была классная: длинная, узкая, низенькая зала съ остроконечными готическими окнами и дубовымъ потолкомъ. Въ отдаленномъ и наводящемъ ужасъ углу ея находилась квадратная загородка — sanctum[1] нашего директора, достопочтеннаго доктора Бренсби — съ массивной дверью. Мы бы скорѣе умерли par peine forte et dure[2], чѣмъ рѣшились отворить ее въ отсутствіе доктора. По другимъ угламъ находились двѣ подобныя же загородки, внушав-
- ↑ лат. sanctum — святилище. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ фр. par — через и фр. peine forte et dure — сильное и продолжительное мучение. Peine forte et dure — вид пытки, заключавшийся в том, что на грудь подозреваемого устанавливали доску и укладывали камни, постепенно увеличивая давление. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
