фессора Перье, но до сихъ поръ мои поиски не увѣнчались успѣхомъ.
Я уже въ преклонныхъ лѣтахъ и, зная, что Шекспиръ и мистеръ Эммонсъ скончались, считаю возможнымъ, что и мнѣ придется умретъ. Въ виду этого я надумалъ удалиться съ литературнаго поприща и почить на лаврахъ. Но я настолько честолюбивъ, что желаю ознаменовать мое отреченіе отъ литературнаго скипетра какимъ-нибудь важнымъ даромъ потомству; и, пожалуй, лучшее, что я могу сдѣлать, — это описать мою прежнюю жизнь. Въ самомъ дѣлѣ, мое имя такъ долго и упорно фигурировало передъ глазами публики, что я не только признаю вполнѣ естественнымъ внушаемый имъ интересъ, но и готовъ удовлетворить крайнему любопытству, которое оно возбуждаетъ. Прямая обязанность того, кто достигъ вершины величія, отмѣтить свой путь вѣхами, которыя помогутъ другимъ сдѣлаться великими. Итакъ, я намѣренъ въ настоящемъ сообщеніи (я думалъ было озаглавить его «Матеріалы къ исторіи литературы въ Америкѣ») описать подробно тѣ важные, хотя еще нетвердые и робкіе первые шаги, которые въ концѣ концовъ помогли мнѣ взобраться на вершину человѣческой славы.
О моихъ очень отдаленныхъ предкахъ не стоитъ распространяться. Отецъ мой, Томасъ Васъ, эскв. въ теченіе многихъ лѣть съ честью занимался профессіей цирюльника въ городѣ Нарядномъ. Его лавка служила сборнымъ пунктомъ важнѣйшихъ представителей города, преимущественно журналистовъ, сословія, которое внушаетъ всѣмъ и каждому глубокое почтеніе и страхъ. Я съ своей стороны видѣлъ въ нихъ боговъ и съ жадностью впивалъ потоки мудрости и остроумія, безпрерывно струившіеся изъ ихъ устъ во время операціи «намыливанія». Мой первый моментъ положительнаго вдохновенія относится къ той вѣчнопамятной эпохѣ, когда блестящій редакторъ «Овода», во время перерывовъ вышеозначенной важной операціи, читалъ вслухъ передъ конклавомъ нашихъ служащихъ неподражаемую поэму въ честь «Настоящаго Масла Васа» (названнаго такъ по имени его талантливаго изобрѣтателя, моего отца), за каковое усердіе и былъ вознагражденъ по-царски фирмой Томасъ Васъ и Ко, цирюльники.
Геніальныя строфы «Масла» впервые вдохнули въ меня божественный afflatus. Я тутъ же рѣшилъ сдѣлаться великимъ человѣкомъ, а для начала — великимъ поэтомъ. Въ тотъ же вечеръ я бросился на колѣни передъ моимъ отцомъ.
