Здѣсь Смерть себѣ воздвигла тронъ,
Здѣсь городъ, призрачный, какъ сонъ.
Стоитъ въ уединеньи странномъ,
Вдали, на Западѣ туманномъ,
5 Гдѣ добрый, злой, и лучшій, и злодѣй
Пріяли сонъ — забвеніе страстей.
Здѣсь храмы и дворцы и башни,
Изъѣденные силой дней,
Въ своей недвижности всегдашней,
10 Въ нагроможденности тѣней,
Ничѣмъ на наши не похожи.
Кругомъ, гдѣ вѣтеръ не дохнетъ,
Въ своемъ невозмутимомъ ложѣ,
Застыла гладь угрюмыхъ водъ.
15 Надъ этимъ городомъ печальнымъ,
Въ ночь безъисходную его,
Не вспыхнетъ лучъ на Небѣ дальномъ.
Лишь съ моря, тускло и мертво,
Вдоль башенъ блѣдный свѣтъ струится,
20 Межь капищъ, межь дворцовъ змѣится.
Вдоль стѣнъ, пронзившихъ небосклонъ.
Бѣгущихъ въ высь, какъ Вавилонъ,
Здесь Смерть себе воздвигла трон,
Здесь город, призрачный, как сон.
Стоит в уединеньи странном,
Вдали, на Западе туманном,
5 Где добрый, злой, и лучший, и злодей
Прияли сон — забвение страстей.
Здесь храмы и дворцы и башни,
Изъеденные силой дней,
В своей недвижности всегдашней,
10 В нагроможденности теней,
Ничем на наши не похожи.
Кругом, где ветер не дохнет,
В своем невозмутимом ложе,
Застыла гладь угрюмых вод.
15 Над этим городом печальным,
В ночь безысходную его,
Не вспыхнет луч на Небе дальном.
Лишь с моря, тускло и мертво,
Вдоль башен бледный свет струится,
20 Меж капищ, меж дворцов змеится.
Вдоль стен, пронзивших небосклон.
Бегущих в высь, как Вавилон,
