ствованія «Радды-Бай», то-есть госпожи Блаватской, появлявшіяся въ «Русскомъ Вѣстникѣ» подъ заглавіемъ «Изъ пещеръ и дебрей Индостана» и съ такимъ интересомъ читавшіяся въ Россіи. Предметъ моихъ занятій былъ тѣсно связанъ съ главнѣйшей сутью этихъ повѣствованій.
«Не рѣшиться ли въ самомъ дѣлѣ, — думалъ я, — не съѣздить ли въ Индію къ нашей удивительной соотечественницѣ, Блаватской, и убѣдиться воочію, насколько согласны съ дѣйствительностью тѣ чудеса, о которыхъ она разсказываетъ…»
Я именно думалъ объ этомъ, когда разслышалъ на крупномъ хрустѣвшемъ пескѣ дорожки моего садика приближавшіеся къ бесѣдкѣ шаги. Въ бесѣдку ко мнѣ вошла madame P., не мало лѣтъ прожившая въ Россіи парижанка, съ которой мнѣ въ то время приходилось почти ежедневно видаться.
— Вотъ, — сказала она, кладя передо мною газетный листъ, — вы такъ заинтересованы Блаватской, а она здѣсь, въ Парижѣ.
— Что вы! Не можетъ быть!
— Читайте.
Это было утреннее изданіе газеты «Matin», гдѣ, среди различныхъ новостей дня, объявлялось о томъ, что извѣстная основательница «Теософическаго общества», Е. П. Блаватская, находится въ Европѣ и на дняхъ изъ Ниццы пріѣхала въ Парижъ, поселилась въ rue Noitre Dame des Champs, гдѣ она принимаетъ всѣхъ заинтересованныхъ въ возбужденномъ ею теософическомъ движеніи. Замѣтка была небольшая, но двѣ, три фразы нарисовали мнѣ обстановку новопоявившейся знаменитости, въ храмъ которой со всѣхъ сторонъ стекаются жаждущіе знакомства съ нею и съ ея чудесами.
— Vite, vite! — говорила m-me P., — бросайте всѣ ваши книги и тетради и спѣшите къ ней!
— Увы, я на это не способенъ, — отвѣтилъ я, — но если она останется еще нѣкоторое время въ Парижѣ, я у нея буду, познакомлюсь съ нею — это болѣе чѣмъ вѣроятно.
Я тотчасъ же написалъ въ Петербургъ г. П., который, какъ я зналъ, находится въ письменныхъ сношеніяхъ съ Блаватской.
ствования Радды-Бай, то есть госпожи Блаватской, появлявшиеся в «Русском Вестнике» под заглавием «Из пещер и дебрей Индостана» и с таким интересом читавшиеся в России. Предмет моих занятий был тесно связан с главнейшей сутью этих повествований.
«Не решиться ли в самом деле, — думал я, — не съездить ли в Индию к нашей удивительной соотечественнице, Блаватской, и убедиться воочию, насколько согласны с действительностью те чудеса, о которых она рассказывает…»
Я именно думал об этом, когда расслышал на крупном хрустевшем песке дорожки моего садика приближавшиеся к беседке шаги. В беседку ко мне вошла madame P., немало лет прожившая в России парижанка, с которой мне в то время приходилось почти ежедневно видаться.
— Вот, — сказала она, кладя передо мною газетный лист, — вы так заинтересованы Блаватской, а она здесь, в Париже.
— Что вы! Не может быть!
— Читайте.
Это было утреннее издание газеты «Matin», где, среди различных новостей дня, объявлялось о том, что известная основательница «Теософического общества», Е. П. Блаватская, находится в Европе и на днях из Ниццы приехала в Париж, поселилась в rue Noitre Dame des Champs, где она принимает всех заинтересованных в возбужденном ею теософическом движении. Заметка была небольшая, но две-три фразы нарисовали мне обстановку новопоявившейся знаменитости, в храм которой со всех сторон стекаются жаждущие знакомства с нею и с ее чудесами.
— Vite, vite! — говорила m-me P., — бросайте все ваши книги и тетради и спешите к ней!
— Увы, я на это не способен, — ответил я, — но если она останется еще некоторое время в Париже, я у нее буду, познакомлюсь с нею — это более чем вероятно.
Я тотчас же написал в Петербург г. П., который, как я знал, находится в письменных сношениях с Блаватской.
