„Я вѣдь знаю, зачѣмъ ты тутъ слоняешься,—къ моимъ яйцамъ пробираешься! И выходитъ по моему: что̀ дѣвочка, что̀ змѣя—одно и то же.“
„А по моему вовсе не выходитъ на одно“, съ сердцемъ выговорила Соня. „Первое, вы ошибаетесь, если воображаете, что я пробираюсь къ вашимъ яйцамъ; второе, еслибы и пробиралась, то, конечно, не стала бы ихъ ѣсть: я не ѣмъ, отъ роду не ѣдала и не стану ѣсть голубиныхъ яицъ, особенно сырыхъ!“
„Пусть такъ, только убирайся!“ сердито закричала голубка, надулась и усѣлась на гнѣздо.
Соня прижалась къ дереву; съ непривычки ей было недовко справляться съ длинной шеей: она безпрестанно путалась и цѣпляласъ въ вѣткахъ, и безпрестанно надо было распутывать и отцѣплять ее. Вдруг она вспомнила, что въ рукѣ у нее остался еще кусочекъ гриба,
