ческіе взгляды Протагора, указываетъ, что при такихъ взглядахъ всякое мнѣніе будетъ правильнымъ и истиннымъ и т. д.[1] Выводя въ настоящемъ діалогѣ софиста, и стремясь представить его какъ плута и обманщика, Платонъ, естественно, долженъ былъ прежде всего разсѣять ученіе софистовъ о невозможности лгать, т. е., другими словами, долженъ былъ заняться сначала изслѣдованіемъ: что такое ложь, какова ея природа, при какихъ условіяхъ она возникаетъ, вообще доказать существованіе ея. Только уже послѣ этого онъ имѣлъ возможность продолжать начатое изображеніе софиста въ видѣ обманщика, мнимаго мудреца.
Изслѣдованіе вопроса о лжи, конечно, отвѣчало намѣренію Платона, вызванному ходомъ развитія его философіи, выяснить условія знанія вообще; для этой же задачи, проблема лжи, какъ уже было упомянуто, представляла насущный, коренной интересъ. Отъ того-то вопросъ о лжи и могъ стать связывающимъ звеномъ безъ всякой натяжки соединившимъ обѣ темы, философскаго и бытового характера, въ одно стройное цѣлое.
Для того, чтобы удовлетворительно разрѣшить упомянутый выше вопросъ, требовалось сначала рѣшить цѣлый рядъ другихъ, изъ которыхъ вопросъ о несуществующемъ былъ на первомъ мѣстѣ. По мнѣнію Платона, отрицаніе возможности лгать и, слѣдовательно, утвержденіе за всякимъ знаніемъ истинности, философски обосновывалось главнымъ образомъ ученіемъ объ абсолютно несущемъ Парменида. Отсюда понятно само собою, почему элеецъ прежде всего останавливается на ученіи именно этого философа, подвергая его своей критикѣ[2].
Цѣль критики — доказать, что положеніе Парменида: несущаго нѣтъ, заключаетъ въ себѣ внутреннее противорѣчіе. Суть же ея сводится, какъ мы знаемъ, къ слѣдующему:
- ↑ Аристотель, Метафизика, изданіе Швеглера, Тюбингенъ 1847 г. IV, 5, 1—4, говоритъ, что, если принять положенія Протагора, то выйдетъ, что всѣ говорятъ правду.
- ↑ Сенсуалистическихъ теорій Протагора, а также другихъ ученій, оправдывающихъ положенія софистовъ о невозможности лжи, Платонъ не касается въ виду того, что все это не соотвѣтствуетъ его цѣли: дать, помимо изображенія софиста, ученіе объ основныхъ категоріяхъ, или понятіяхъ, мышленія, обусловливающихъ возможность познанія вообще. Подобное изслѣдованіе нарушило бы единство произведенія.
ческие взгляды Протагора, указывает, что при таких взглядах всякое мнение будет правильным и истинным и т. д.[1] Выводя в настоящем диалоге софиста, и стремясь представить его как плута и обманщика, Платон, естественно, должен был прежде всего рассеять учение софистов о невозможности лгать, т. е., другими словами, должен был заняться сначала исследованием: что такое ложь, какова её природа, при каких условиях она возникает, вообще доказать существование её. Только уже после этого он имел возможность продолжать начатое изображение софиста в виде обманщика, мнимого мудреца.
Исследование вопроса о лжи, конечно, отвечало намерению Платона, вызванному ходом развития его философии, выяснить условия знания вообще; для этой же задачи, проблема лжи, как уже было упомянуто, представляла насущный, коренной интерес. От того-то вопрос о лжи и мог стать связывающим звеном без всякой натяжки соединившим обе темы, философского и бытового характера, в одно стройное целое.
Для того, чтобы удовлетворительно разрешить упомянутый выше вопрос, требовалось сначала решить целый ряд других, из которых вопрос о несуществующем был на первом месте. По мнению Платона, отрицание возможности лгать и, следовательно, утверждение за всяким знанием истинности, философски обосновывалось главным образом учением об абсолютно несущем Парменида. Отсюда понятно само собою, почему элеец прежде всего останавливается на учении именно этого философа, подвергая его своей критике[2].
Цель критики — доказать, что положение Парменида: несущего нет, заключает в себе внутреннее противоречие. Суть же её сводится, как мы знаем, к следующему:
- ↑ Аристотель, Метафизика, издание Швеглера, Тюбинген 1847 г. IV, 5, 1—4, говорит, что, если принять положения Протагора, то выйдет, что все говорят правду.
- ↑ Сенсуалистических теорий Протагора, а также других учений, оправдывающих положения софистов о невозможности лжи, Платон не касается в виду того, что всё это не соответствует его цели: дать, помимо изображения софиста, учение об основных категориях, или понятиях, мышления, обусловливающих возможность познания вообще. Подобное исследование нарушило бы единство произведения.
