выведенными: движеніемъ и покоемъ *) и, что сущее есть совершенно отличное отъ нихъ понятіе ), а также и всѣмъ вообще послѣдующимъ разсужденіемъ элейца. Такимъ образомъ, фактъ остается фактомъ, что всѣ выводимыя Платономъ въ Софистѣ высшія понятія — равнозначущія. Объясняется это обстоятельство, быть можетъ тѣмъ, что Платонъ здѣсь по обыкновенію выступаетъ гносео-логомъ, а не онтологомъ, почему вопросы объ указанныхъ выше опредѣленіяхъ рѣшаются съ точки зрѣнія интересовъ гносеологіи, для каковой, какъ мы знаемъ, понятія сущаго, движенія и покоя должны имѣть равную цѣнность и равное значеніе.
Главы 34 — 47.
Въ этихъ главахъ, составляющихъ центральную, главную часть діалога, элеецъ подвергаетъ всестороннему разсмотрѣнію опредѣленія, которыя, въ цѣляхъ возможности познанія бытія, должно прежде всего приписывать существующему. Среди этихъ опредѣленій онъ находитъ тѣ, которыя могутъ обуславливать и ложныя сужденія вообще или ложное познаніе, и показываетъ: какимъ образомъ благодаря имъ возникаетъ такое знаніе.
Начинаетъ элеецъ съ вопроса, что мы подразумѣваемъ, называя одну какую-либо вещь многими именами: напр., одного человѣка именуемъ и бѣлымъ, и большимъ, и порочнымъ и т. д.? Нѣкоторые философы, говоритъ элеецъ, не признаютъ совсѣмъ возможности приписывать какой-либо вещи иные предикаты, кромѣ какъ не ея же самое, почему представляется безусловно необходимымъ разсмотрѣть самый вопросъ о соединеніи понятій въ сужденіе или, по терминологіи элейца, объ "общеніи родовъ“ существующаго. По этому поводу, думаетъ онъ, возможно три предположенія: или ничто изъ существующаго не соединяется ни съ чѣмъ, или все соединяется со всѣмъ или, наконецъ, одно соединяется съ однимъ, другое съ другимъ и т. д. Первое предположеніе падаетъ само собою, если только мы представимъ себѣ, что согласно ему движеніе и покой не должны были бы соединяться съ сущимъ и, слѣдовательно, не должны были бы вовсе и существовать.
- ) Софистъ 250, В.
) Тамъ же 250, С.
выведенными: движением и покоем *) и, что сущее есть совершенно отличное от них понятие ), а также и всем вообще последующим рассуждением элейца. Таким образом, факт остается фактом, что все выводимые Платоном в Софисте высшие понятия — равнозначущие. Объясняется это обстоятельство, быть может тем, что Платон здесь по обыкновению выступает гносео-логом, а не онтологом, почему вопросы об указанных выше определениях решаются с точки зрения интересов гносеологии, для каковой, как мы знаем, понятия сущего, движения и покоя должны иметь равную ценность и равное значение.
Главы 34 — 47.
В этих главах, составляющих центральную, главную часть диалога, элеец подвергает всестороннему рассмотрению определения, которые, в целях возможности познания бытия, должно прежде всего приписывать существующему. Среди этих определений он находит те, которые могут обуславливать и ложные суждения вообще или ложное познание, и показывает: каким образом благодаря им возникает такое знание.
Начинает элеец с вопроса, что мы подразумеваем, называя одну какую-либо вещь многими именами: напр., одного человека именуем и белым, и большим, и порочным и т. д.? Некоторые философы, говорит элеец, не признают совсем возможности приписывать какой-либо вещи иные предикаты, кроме как не её же самое, почему представляется безусловно необходимым рассмотреть самый вопрос о соединении понятий в суждение или, по терминологии элейца, об "общении родов“ существующего. По этому поводу, думает он, возможно три предположения: или ничто из существующего не соединяется ни с чем, или всё соединяется со всем или, наконец, одно соединяется с одним, другое с другим и т. д. Первое предположение падает само собою, если только мы представим себе, что согласно ему движение и покой не должны были бы соединяться с сущим и, следовательно, не должны были бы вовсе и существовать.
- ) Софист 250, В.
) Там же 250, С.
