другими греческими формами, кое-гдѣ не позволяли мнѣ держаться на своихъ основаніяхъ и принуждали — то на минуту допустить перифразъ, то отчасти измѣнить нѣкоторымъ неважнымъ требованіямъ роднаго языка. Съ необходимостію, по греческой пословицѣ, и боги не воюютъ[1]. Впрочемъ смѣю надѣяться, что такихъ недостатковъ не много, и что знатоки дѣла, взвѣсивъ всѣ затрудненія, съ которыми мнѣ надлежало бороться почти на каждой страницѣ, извинятъ подобныя неисправности моего перевода.
Думая, что не хорошо дѣлать менѣе, когда есть возможность сдѣлать болѣе, я рѣшился предстать на судъ своихъ читателей не только какъ переводчикъ, но вмѣстѣ какъ критикъ и отчасти какъ коментаторъ Платоновыхъ сочиненій; а по тому, къ каждому разговору приложилъ свое введеніе и нѣсколько филологическихъ, историческихъ и философскихъ примѣчаній. Побужденіе къ составленію такихъ приложеній, конечно — не тщеславіе и суетность; да и кто изъ тщеславія согласился бы на такіе труды и пожертвованія! Я убѣжденъ опытомъ, что кому пріятно и нужно понять все, заключающееся въ Платоновыхъ сочиненіяхъ, тотъ не обойдется безъ средствъ вспомогательныхъ. Мысль Платона нерѣдко проясняется — то частными свойствами и отношеніями тѣхъ лицъ, которыя участвуютъ, или о которыхъ упоминается въ разговорѣ,то предварительнымъ знаніемъ тѣхъ повѣрій и обычаевъ, которыя Грекамъ были совершенно извѣстны, а у насъ не существуютъ и пред-
- ↑ Латинскій языкъ, по своимъ формамъ, безъ сомнѣнія ближе къ греческому, нежели русскій; — и однакожъ Астъ, переводя Платона на латинскій языкъ, долженъ былъ, для выраженія нѣкоторыхъ греческихъ терминовъ, составить слова: dupliciquentia (διπλασιολογία), sententiloquentia (γνωμολογία), simililoquentia (εἰκονολογία), также breviloquentia, superbiloquentia, superrefutatio, subdeclaratio, augeratio, insanitio, и проч. Я большею частію старался избѣгать такого словотворенія.
другими греческими формами, кое-где не позволяли мне держаться на своих основаниях и принуждали — то на минуту допустить перифраз, то отчасти изменить некоторым неважным требованиям родного языка. С необходимостию, по греческой пословице, и боги не воюют[1]. Впрочем смею надеяться, что таких недостатков немного, и что знатоки дела, взвесив все затруднения, с которыми мне надлежало бороться почти на каждой странице, извинят подобные неисправности моего перевода.
Думая, что не хорошо делать менее, когда есть возможность сделать более, я решился предстать на суд своих читателей не только как переводчик, но вместе как критик и отчасти как коментатор Платоновых сочинений; а потому, к каждому разговору приложил свое введение и несколько филологических, исторических и философских примечаний. Побуждение к составлению таких приложений, конечно — не тщеславие и суетность; да и кто из тщеславия согласился бы на такие труды и пожертвования! Я убежден опытом, что кому приятно и нужно понять всё, заключающееся в Платоновых сочинениях, тот не обойдется без средств вспомогательных. Мысль Платона нередко проясняется — то частными свойствами и отношениями тех лиц, которые участвуют, или о которых упоминается в разговоре, то предварительным знанием тех поверий и обычаев, которые Грекам были совершенно известны, а у нас не существуют и пред-
————————————
- ↑ Латинский язык, по своим формам, без сомнения ближе к греческому, нежели русский; — и однакож Аст, переводя Платона на латинский язык, должен был, для выражения некоторых греческих терминов, составить слова: dupliciquentia (διπλασιολογία), sententiloquentia (γνωμολογία), simililoquentia (εἰκονολογία), также breviloquentia, superbiloquentia, superrefutatio, subdeclaratio, augeratio, insanitio, и проч. Я большею частью старался избегать такого словотворения.
