Прот. Пожалуй, говори.
Сокр. Недавно упомянутое имя зависти скорбію ли души какою нибудь признаешь ты, или какъ?
Прот. Такъ.
Сокр. Но окажется опять, что завидующій-то на несчастіе ближняго радуется.
C.Прот. И сильно.
Сокр. А незнаніе есть зло, называемое у насъ состояніемъ глупости.
Прот. Почему не такъ.
Сокр. Смотри же отсюда, какъ смѣшна такая природа.
Прот. Говори только.
Сокр. Если смотрѣть вообще, какой нибудь порокъ из-
объяснить природу чувства комическаго. Изъ множества свойственныхъ человѣку слабостей, немаловажна слабость незнанія себя. Но незнаніе себя бываетъ троякое, — по числу трехъ благъ, къ которымъ люди обыкновенно стремятся: т. е., незнаніе по отношенію къ богатству, тѣлесной красотѣ и душевной добродѣтели или мудрости; ибо человѣкъ, ослѣпленный ложнымъ о себѣ понятіемъ, почитаетъ себя или богаче, или красивѣе, или умнѣе, чѣмъ каковъ онъ на самомъ дѣлѣ; и это есть одно изъ величайшихъ золъ. Кромѣ сего, для уразумѣнія того смѣющагося злорадства, надобно еще людей, водящихся ложными о себѣ понятіями, различать въ двухъ отношеніяхъ: одни при этомъ бываютъ сильны и могущественны, а другіе только горды, на самомъ же дѣлѣ слабы, безсильны. Посему эти смѣшны, а тѣ — жестоки и, по незнанію себя, соединенному съ могуществомъ, безстыдны. Вѣдь смѣшны въ самомъ дѣлѣ люди, если они гордятся своими благами и, въ то же время, подвергаясь насмѣшкамъ, по слабости и невѣжеству не могутъ отмстить за себя; а которые надмѣваются высокимъ о себѣ понятіемъ и вмѣстѣ могущественны, такъ что могутъ вредить другимъ, тѣхъ мы называемъ жестокими и безстыдными. Отсюда видно, какимъ образомъ въ комедіи бываетъ смѣшеніе пріятныхъ и непріятныхъ чувствованій. Злорадство есть несправедливая радость о злѣ тѣхъ, которымъ мы должны желать добра. Стало быть, злорадствуя другимъ, мы смѣемся надъ человѣческимъ невѣжествомъ, которымъ ослѣпленные люди ложно судятъ о своихъ благахъ, и въ этомъ находимъ удовольствіе. Но такъ какъ злорадствующій другому носитъ въ своемъ сердцѣ скорбь, то не можетъ быть, чтобы въ то же время, когда отъ смѣшнаго чувствуется удовольствіе, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ не чувствовалъ и скорби. — Таково изложенное здѣсь содержаніе Платонова ученія о комическомъ удовольствіи. Но оно, кажется, могло бы быть яснѣе изложено примѣнительно къ вышепоказанному происхожденію удовольствія въ чесоткѣ. Злорадство есть внутреннее воспаленіе души: комедія есть чесаніе, вызывающее это воспаленіе наружу; а такой вызовъ внутренняго зла наружу сопровождается удовольствіемъ.
Прот. Пожалуй, говори.
Сокр. Недавно упомянутое имя зависти скорбию ли души какою-нибудь признаешь ты, или как?
Прот. Так.
Сокр. Но окажется опять, что завидующий-то на несчастье ближнего радуется.
C.Прот. И сильно.
Сокр. А незнание есть зло, называемое у нас состоянием глупости.
Прот. Почему не так.
Сокр. Смотри же отсюда, как смешна такая природа.
Прот. Говори только.
Сокр. Если смотреть вообще, какой-нибудь порок из-
——————
объяснить природу чувства комического. Из множества свойственных человеку слабостей, немаловажна слабость незнания себя. Но незнание себя бывает троякое, — по числу трех благ, к которым люди обыкновенно стремятся: т. е., незнание по отношению к богатству, телесной красоте и душевной добродетели или мудрости; ибо человек, ослепленный ложным о себе понятием, почитает себя или богаче, или красивее, или умнее, чем каков он на самом деле; и это есть одно из величайших зол. Кроме сего, для уразумения того смеющегося злорадства, надобно еще людей, водящихся ложными о себе понятиями, различать в двух отношениях: одни при этом бывают сильны и могущественны, а другие только горды, на самом же деле слабы, бессильны. Посему эти смешны, а те — жестоки и, по незнанию себя, соединенному с могуществом, бесстыдны. Ведь смешны в самом деле люди, если они гордятся своими благами и, в то же время, подвергаясь насмешкам, по слабости и невежеству не могут отмстить за себя; а которые надмеваются высоким о себе понятием и вместе могущественны, так что могут вредить другим, тех мы называем жестокими и бесстыдными. Отсюда видно, каким образом в комедии бывает смешение приятных и неприятных чувствований. Злорадство есть несправедливая радость о зле тех, которым мы должны желать добра. Стало быть, злорадствуя другим, мы смеемся над человеческим невежеством, которым ослепленные люди ложно судят о своих благах, и в этом находим удовольствие. Но так как злорадствующий другому носит в своем сердце скорбь, то не может быть, чтобы в то же время, когда от смешного чувствуется удовольствие, он вместе с тем не чувствовал и скорби. — Таково изложенное здесь содержание Платонова учения о комическом удовольствии. Но оно, кажется, могло бы быть яснее изложено применительно к вышепоказанному происхождению удовольствия в чесотке. Злорадство есть внутреннее воспаление души: комедия есть чесание, вызывающее это воспаление наружу; а такой вызов внутреннего зла наружу сопровождается удовольствием.
