нія; то ты оставишь возражателя и не будешь отвѣчать ему, пока не разсмотришь, что̀ вытекаетъ изъ твоего начала, — и слѣдствія изъ него, по твоему мнѣнію, согласны ли между собою, или несогласны. Когда же предстояло бы дать въ немъ отчетъ, то дашь его такъ: пріищешь предположеніе, которое было бы между болѣе общими лучшее, и будешь идти далѣе, поступая подобнымъ образомъ, пока не достигнешь до чего-нибудь удовлетворительнаго. Притомъ, желая найти нѣчто истинное, ты не позволишь E. себѣ смѣшенія, какъ дѣлаютъ спорщики, и не станешь бросаться въ разговорѣ то къ началу, то къ слѣдствіямъ. У спорщиковъ нѣтъ объ этомъ ни рѣчи, ни заботы: довольные своею мудростію, они взбуровливаютъ все вмѣстѣ, лишь бы только нравиться самимъ себѣ. Напротивъ 102. ты, если хочешь быть въ числѣ философовъ, конечно будешь дѣлать такъ, какъ я говорю. — И ты говоришь очень справедливо, отвѣчали Симміасъ и Кевисъ.
Эхекр. Въ самомъ дѣлѣ, клянусь Зевсомъ, Федонъ; мнѣ кажется, это разсужденіе Сократа удивительно какъ ясно — даже для человѣка съ небольшимъ умомъ.
Фед. Конечно, Эхекратъ; такимъ показалось оно и всѣмъ бывшимъ тогда у Сократа.
Эхекр. Да и намъ, — хотя мы не были у него, а только слушаемъ. Ну что же говорено было далѣе.
Фед. Помнится, когда въ этомъ уступили ему и согласились, B. что каждая изъ идей имѣетъ значеніе сама по себѣ, и что все другое, являющееся подъ ними, отъ нихъ заимствуетъ и названіе; то онъ вслѣдъ за тѣмъ спросилъ: если же ты думаешь такъ, то, говоря, что Симміасъ болѣе Сократа и менѣе Федона, не приписываешь ли Симміасу того и другаго, — и великорослости, и малорослости? — Приписываю. — Однакожъ смотри, продолжалъ онъ: усвояя Симміасу преимущество предъ Сократомъ, согласенъ ли ты, что это — правда не на словахъ, а на самомъ дѣлѣ? Вѣдь Симміасу, должно быть, естественно являться выше не потому, что
ния; то ты оставишь возражателя и не будешь отвечать ему, пока не рассмотришь, что̀ вытекает из твоего начала, — и следствия из него, по твоему мнению, согласны ли между собою, или несогласны. Когда же предстояло бы дать в нём отчет, то дашь его так: приищешь предположение, которое было бы между более общими лучшее, и будешь идти далее, поступая подобным образом, пока не достигнешь до чего-нибудь удовлетворительного. Притом, желая найти нечто истинное, ты не позволишь E. себе смешения, как делают спорщики, и не станешь бросаться в разговоре то к началу, то к следствиям. У спорщиков нет об этом ни речи, ни заботы: довольные своею мудростию, они взбуровливают всё вместе, лишь бы только нравиться самим себе. Напротив 102. ты, если хочешь быть в числе философов, конечно будешь делать так, как я говорю. — И ты говоришь очень справедливо, отвечали Симмиас и Кевис.
Эхекр. В самом деле, клянусь Зевсом, Федон; мне кажется, это рассуждение Сократа удивительно как ясно — даже для человека с небольшим умом.
Фед. Конечно, Эхекрат; таким показалось оно и всем бывшим тогда у Сократа.
Эхекр. Да и нам, — хотя мы не были у него, а только слушаем. Ну что же говорено было далее.
Фед. Помнится, когда в этом уступили ему и согласились, B. что каждая из идей имеет значение сама по себе, и что всё другое, являющееся под ними, от них заимствует и название; то он вслед за тем спросил: если же ты думаешь так, то, говоря, что Симмиас более Сократа и менее Федона, не приписываешь ли Симмиасу того и другого, — и великорослости, и малорослости? — Приписываю. — Однакож смотри, продолжал он: усвояя Симмиасу преимущество пред Сократом, согласен ли ты, что это — правда не на словах, а на самом деле? Ведь Симмиасу, должно быть, естественно являться выше не потому, что
