хотя отнюдь не говорю, что не пугаетъ меня многое. — Слѣдовательно мы согласны другъ съ другомъ, сказалъ онъ, — согласны именно въ томъ, что противное само по себѣ никогда не будетъ противнымъ самому себѣ. — Безъ сомнѣнія. — Изслѣдуй же мнѣ еще вотъ что, продолжалъ онъ: не согласишься ли со мною? Ты называешь что-нибудь теплотою и холодомъ? — Называю. — Не снѣгъ ли это и огонь? — О, совсѣмъ нѣтъ. — Значитъ, теплота, сама по себѣ, отлична отъ огня, а холодъ, самъ по себѣ, — отъ снѣга? — Да. — D. Тебѣ, думаю, кажется также, что снѣгъ, въ состояніи снѣга, принимая въ себя теплоту, какъ прежде говорили, никогда не будетъ тѣмъ, чѣмъ былъ, — снѣгомъ и теплотою, но, по присоединеніи къ нему теплоты, или устраняется отъ нея, или пропадаетъ. — Конечно. — Тоже и огонь, по приближеніи къ нему холода, либо отступаетъ, либо исчезаетъ, и никакъ не осмѣливается, принявъ въ себя холодъ, оставаться тѣмъ, чѣмъ былъ, — огнемъ и холодомъ. Ты правду говоришь, отвѣчалъ Кевисъ. — Бываетъ, E. стало-быть, продолжалъ онъ, въ отношеніи къ кое-чему подобному, что нетолько самъ родъ навсегда удерживаетъ свое имя, но и нѣчто другое, что̀ хотя отлично отъ этого рода, однакожъ постоянно является въ его образѣ, пока сохраняетъ свое бытіе. Смыслъ моихъ словъ, можетъ быть, сдѣлается яснѣе вотъ на чемъ. Нечету вѣроятно всегда должно при-
тивныя, онѣ происходятъ одна отъ другой; относительно же къ идеѣ, происхожденіе ихъ одной отъ другой невозможно. Но между идеею и матеріею вещи, по ученію Платона, есть нѣчто среднее: это — та видовая форма (μορφὴ) которою обозначается общеніе вещи съ извѣстною идеею, или которая есть какъ бы запечатлѣніе матеріи, непозволяющее ей принимать въ себя нетолько противнаго идеѣ, давшей вещи образъ, но и тѣхъ свойствъ, какія могли бы быть внесены въ этотъ образъ противною идеею. Треугольникъ, по содержанію, не заключаетъ въ себѣ ничего противнаго четвероугольнику; такъ что величина перваго можетъ быть превращена въ величину послѣдняго. Но идея треугольника никогда не уступитъ своего значенія идеѣ четыреугольника и не приметъ его въ себя. И когда этою идеею сообщена матеріи форма опредѣленныхъ тремя линіями трехъ угловъ, тогда треугольникъ въ этой формѣ нетолько не приметъ идеи четвероугольника, но и тѣхъ свойствъ, которыя могли бы быть внесены ею въ его образъ.
хотя отнюдь не говорю, что не пугает меня многое. — Следовательно мы согласны друг с другом, сказал он, — согласны именно в том, что противное само по себе никогда не будет противным самому себе. — Без сомнения. — Исследуй же мне еще вот что, продолжал он: не согласишься ли со мною? Ты называешь что-нибудь теплотою и холодом? — Называю. — Не снег ли это и огонь? — О, совсем нет. — Значит, теплота, сама по себе, отлична от огня, а холод, сам по себе, — от снега? — Да. — D. Тебе, думаю, кажется также, что снег, в состоянии снега, принимая в себя теплоту, как прежде говорили, никогда не будет тем, чем был, — снегом и теплотою, но, по присоединении к нему теплоты, или устраняется от неё, или пропадает. — Конечно. — Тоже и огонь, по приближении к нему холода, либо отступает, либо исчезает, и никак не осмеливается, приняв в себя холод, оставаться тем, чем был, — огнем и холодом. Ты правду говоришь, отвечал Кевис. — Бывает, E. стало быть, продолжал он, в отношении к кое-чему подобному, что нетолько сам род навсегда удерживает свое имя, но и нечто другое, что̀ хотя отлично от этого рода, однакож постоянно является в его образе, пока сохраняет свое бытие. Смысл моих слов, может быть, сделается яснее вот на чём. Нечету вероятно всегда должно при-
————————————
тивные, они происходят одна от другой; относительно же к идее, происхождение их одной от другой невозможно. Но между идеею и материею вещи, по учению Платона, есть нечто среднее: это — та видовая форма (μορφὴ) которою обозначается общение вещи с известною идеею, или которая есть как бы запечатление материи, не позволяющее ей принимать в себя нетолько противного идее, давшей вещи образ, но и тех свойств, какие могли бы быть внесены в этот образ противною идеею. Треугольник, по содержанию, не заключает в себе ничего противного четвероугольнику; так что величина первого может быть превращена в величину последнего. Но идея треугольника никогда не уступит своего значения идее четыреугольника и не примет его в себя. И когда этою идеею сообщена материи форма определенных тремя линиями трех углов, тогда треугольник в этой форме нетолько не примет идеи четвероугольника, но и тех свойств, которые могли бы быть внесены ею в его образ.
