и свысока, какъ прилично людямъ знающимъ; да и самъ онъ C. позволялъ каждому изъ Грековъ спрашивать себя, о чемъ кто хочетъ, и никому не отказывалъ въ отвѣтѣ. Между тѣмъ здѣсь, любезный Менонъ, произошло противное: у насъ случилась какая-то засуха мудрости; мудрость изъ этихъ 71. мѣстъ переселилась едва ли не къ вамъ. Итакъ, если ты кому-нибудь изъ здѣшнихъ захочешь предложить подобный вопросъ; то всякій засмѣется и скажетъ: Иностранецъ! видно я кажусь тебѣ человѣкомъ талантливымъ[1], который знаетъ, изучается ли добродѣтель, или достается другимъ образомъ; между тѣмъ какъ мнѣ неизвѣстно нетолько то, изучима она, или нѣтъ, но даже и то, что̀ надобно разумѣть вообще подъ именемъ добродѣтели. Таковъ-то и я, Менонъ; B. и я въ этомъ дѣлѣ раздѣляю бѣдность своихъ согражданъ и обвиняю себя въ незнаніи добродѣтели вообще. А не зная, что такое она, какъ могу знать ея свойства? Развѣ ты думаешь, что незнающій Менона вообще, кто онъ, можетъ знать, хорошъ ли Менонъ, богатъ ли онъ и благороденъ, или имѣетъ противуположныя свойства? Возможно ли это, по твоему мнѣнію?
Мен. По моему, нѣтъ. Но ты, Сократъ, въ самомъ дѣлѣ не знаешь, что такое добродѣтель? А что, если мы скажемъ C. объ этомъ дома[2]?
Сокр. Нетолько объ этомъ, другъ мой, но и о томъ, что мнѣ, кажется, никогда не случалось встрѣчать и другаго, кто зналъ бы это.
Мен. Какъ? Развѣ ты не встрѣчалъ Горгіаса, когда онъ былъ здѣсь?
Сокр. Встрѣчалъ.
Мен. Такъ неужели, думаешь, и онъ не зналъ?
- ↑ Видно я кажусь тебѣ человѣкомъ талантливымъ, κινδυνεύω σοὶ δοκεῖν μακάριός τις εἶναι. Такъ у Грековъ иногда употреблялось слово μακάριος. Подобнымъ образомъ въ Менексенѣ (p. 249 D.) Аспазія называется μακαρία — по той причинѣ, что могла сочинять прекрасныя рѣчи.
- ↑ То-есть, въ Ѳессаліи, нашемъ отечествѣ, гдѣ разумѣютъ тебя, какъ мудреца?
и свысока, как прилично людям знающим; да и сам он C. позволял каждому из Греков спрашивать себя, о чём кто хочет, и никому не отказывал в ответе. Между тем здесь, любезный Менон, произошло противное: у нас случилась какая-то засуха мудрости; мудрость из этих 71. мест переселилась едва ли не к вам. Итак, если ты кому-нибудь из здешних захочешь предложить подобный вопрос; то всякий засмеется и скажет: Иностранец! видно я кажусь тебе человеком талантливым[1], который знает, изучается ли добродетель, или достается другим образом; между тем как мне неизвестно не только то, изучима она, или нет, но даже и то, что̀ надобно разуметь вообще под именем добродетели. Таков-то и я, Менон; B. и я в этом деле разделяю бедность своих сограждан и обвиняю себя в незнании добродетели вообще. А не зная, что такое она, как могу знать её свойства? Разве ты думаешь, что незнающий Менона вообще, кто он, может знать, хорош ли Менон, богат ли он и благороден, или имеет противоположные свойства? Возможно ли это, по твоему мнению?
Мен. По моему, нет. Но ты, Сократ, в самом деле не знаешь, что такое добродетель? А что, если мы скажем C. об этом дома[2]?
Сокр. Не только об этом, друг мой, но и о том, что мне, кажется, никогда не случалось встречать и другого, кто знал бы это.
Мен. Как? Разве ты не встречал Горгиаса, когда он был здесь?
Сокр. Встречал.
Мен. Так неужели, думаешь, и он не знал?
————————————
- ↑ Видно я кажусь тебе человеком талантливым, κινδυνεύω σοὶ δοκεῖν μακάριός τις εἶναι. Так у Греков иногда употреблялось слово μακάριος. Подобным образом в Менексене (p. 249 D.) Аспазия называется μακαρία — по той причине, что могла сочинять прекрасные речи.
- ↑ То есть, в Фессалии, нашем отечестве, где разумеют тебя, как мудреца?
