будь подобное дѣлаютъ съ Эллинами, — мы скажемъ, что по природѣ-то они друзья, только Эллада въ этомъ случаѣ больна D. и возмущается, и такую вражду надобно называть возмущеніемъ. — Я-то принимаю эти названія, сказалъ онъ. — Представь же, продолжалъ я, что при опредѣленномъ теперь возмущеніи, когда бы, то-есть, происходило нѣчто подобное, и городъ волновался, — одни опустошаютъ поля и жгутъ домы другихъ: какъ гибельнымъ кажется такое возмущеніе, и какъ мало любви къ отечеству показываютъ здѣсь обѣ стороны! Иначе вѣдь не дерзнули бы онѣ такимъ образомъ брить E. свою кормилицу и мать. Конечно, умѣреннѣе будетъ побѣдителямъ отнять плоды у побѣжденныхъ, — въ той мысли, что эта вражда прекратится, и что не всегда будутъ они воевать. — Да, послѣднее мнѣніе гораздо мягче перваго, сказалъ онъ. — Что же теперь? спросилъ я: устрояемое тобою государство не будетъ ли эллинскимъ? — Должно быть такимъ, отвѣчалъ онъ. — И граждане его не будутъ ли добрыми и кроткими? — О, чрезвычайно. — И не будутъ ли они любить Элладу, считать ее своею и участвовать, какъ и всѣ прочіе, въ священныхъ ея обрядахъ? — Даже до чрезвычайности. — Посему 471. раздоръ съ Эллинами, какъ домашними, почитая возмущеніемъ, назовутъ ли его войною? — Конечно нѣтъ. — Слѣдовательно, будутъ ссориться съ ними въ той мысли, что ссора ихъ прекратится? — Безъ сомнѣнія. — Стало-быть, будутъ вразумлять ихъ благосклонно, наказывая не рабствомъ и не гибелью, и стараясь быть вразумителями ихъ, а не врагами. — Такъ, сказалъ онъ. — Значитъ, Эллины, будучи Эллинами, не станутъ разорять Эллады, жечь домовъ и въ каждомъ городѣ представлять своими врагами всѣхъ жителей — и мужчинъ, B. и женщинъ, и дѣтей, но всегда будутъ видѣть враговъ въ немногихъ виновникахъ ссоры; а по всему этому, не захотятъ разорять землю тѣхъ, изъ которыхъ многіе имъ друзья, и разрушить домы, но только до тѣхъ поръ станутъ поддерживать раздоръ, пока невинно страдающіе граждане не заставятъ виновныхъ понести наказаніе. — Я согласенъ,
будь подобное делают с Эллинами, — мы скажем, что по природе-то они друзья, только Эллада в этом случае больна D. и возмущается, и такую вражду надобно называть возмущением. — Я-то принимаю эти названия, сказал он. — Представь же, продолжал я, что при определенном теперь возмущении, когда бы, то есть, происходило нечто подобное, и город волновался, — одни опустошают поля и жгут домы других: как гибельным кажется такое возмущение, и как мало любви к отечеству показывают здесь обе стороны! Иначе ведь не дерзнули бы они таким образом брить E. свою кормилицу и мать. Конечно, умереннее будет победителям отнять плоды у побежденных, — в той мысли, что эта вражда прекратится, и что не всегда будут они воевать. — Да, последнее мнение гораздо мягче первого, сказал он. — Что же теперь? спросил я: устрояемое тобою государство не будет ли эллинским? — Должно быть таким, отвечал он. — И граждане его не будут ли добрыми и кроткими? — О, чрезвычайно. — И не будут ли они любить Элладу, считать ее своею и участвовать, как и все прочие, в священных её обрядах? — Даже до чрезвычайности. — Посему 471. раздор с Эллинами, как домашними, почитая возмущением, назовут ли его войною? — Конечно нет. — Следовательно, будут ссориться с ними в той мысли, что ссора их прекратится? — Без сомнения. — Стало быть, будут вразумлять их благосклонно, наказывая не рабством и не гибелью, и стараясь быть вразумителями их, а не врагами. — Так, сказал он. — Значит, Эллины, будучи Эллинами, не станут разорять Эллады, жечь домов и в каждом городе представлять своими врагами всех жителей — и мужчин, B. и женщин, и детей, но всегда будут видеть врагов в немногих виновниках ссоры; а по всему этому, не захотят разорять землю тех, из которых многие им друзья, и разрушить домы, но только до тех пор станут поддерживать раздор, пока невинно страдающие граждане не заставят виновных понести наказание. — Я согласен,
