Перейти к содержанию

Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 4, 1863.pdf/465

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
460
КЛИТОФОНЪ.

ми C. и весьма полезными, такъ что они будто пробуждаютъ насъ отъ сна. Потомъ я приложилъ стараніе услышать, что слѣдовало за этимъ, и сперва не тебя, Сократъ, спрашивалъ о томъ, а сверстниковъ своихъ и соревнователей, — твоихъ друзей, или какъ иначе сказать о нихъ, относительно къ тебѣ; притомъ изъ этихъ спрашивалъ особенно тѣхъ, которые слывутъ у тебя первыми, стараясь разузнать, что говорено было D. послѣ сего, и подражая тебѣ, держалъ къ нимъ такую рѣчь: Почтеннѣйшіе! какъ же теперь разумѣть слышимыя нами увѣщанія Сократа къ добродѣтели? Только ли всего требуется тутъ, и идти далѣе въ этомъ дѣлѣ нельзя, чтобы овладѣть имъ окончательно, но во всю жизнь считать своею обязанностью — убѣждать еще неполучившихъ убѣжденія, и чтобы послѣдніе въ свою очередь убѣждали другихъ? Или, согласившись, что это самое долженъ дѣлать человѣкъ, слѣдуетъ намъ спросить E. Сократа и другъ друга[1], что же изъ этого? какимъ образомъ, скажемъ, начать намъ ученіе о справедливости? Пусть бы кто-нибудь, видя, что мы, будто дѣти, и не подозрѣваемъ, что есть какая-то гимнастика и медицина, увѣщавалъ насъ имѣть попеченіе о тѣлѣ, да еще и укорялъ, говоря, что стыдно намъ всячески заботиться о пшеницѣ, ячменѣ, садовыхъ растеніяхъ и о всемъ, надъ чѣмъ трудимся и что̀ пріобрѣтаемъ для тѣла, — а относительно того самаго не отыскиваемъ никакого искуства или способа, какъ бы вышло наилучшимъ наше тѣло, хотя такое искуство и есть. Мы, конечно, спросили бы тогда своего увѣщателя: скажешь ли ты намъ, какія это искуства? 409. А онъ, можетъ быть, отвѣчалъ бы: гимнастика и медицина. Спросимъ же мы и теперь: въ чемъ состоитъ искуство о добродѣтели души? и пусть Сократъ отвѣчаетъ. — Тутъ казавшійся изъ нихъ самымъ сильнымъ взялся отвѣчать на это и

  1. Спросить Сократа и другъ друга, τὸν Σωκράτην καὶ ἀλλήλους ἐπανερωτᾶν. Эта фраза представляется намъ вовсе неплатоновскою. Платонъ соединяетъ собственныя имена нерѣдко съ какимъ-нибудь мѣстоименіемъ, но никогда не поставляетъ предъ ними члена, если не требуется особеннаго указанія на лицо, или когда членъ принимается не вмѣсто мѣстоименія указательнаго.
Тот же текст в современной орфографии

ми C. и весьма полезными, так что они будто пробуждают нас от сна. Потом я приложил старание услышать, что следовало за этим, и сперва не тебя, Сократ, спрашивал о том, а сверстников своих и соревнователей, — твоих друзей, или как иначе сказать о них, относительно к тебе; притом из этих спрашивал особенно тех, которые слывут у тебя первыми, стараясь разузнать, что говорено было D. после сего, и подражая тебе, держал к ним такую речь: Почтеннейшие! как же теперь разуметь слышимые нами увещания Сократа к добродетели? Только ли всего требуется тут, и идти далее в этом деле нельзя, чтобы овладеть им окончательно, но во всю жизнь считать своею обязанностью — убеждать еще неполучивших убеждения, и чтобы последние в свою очередь убеждали других? Или, согласившись, что это самое должен делать человек, следует нам спросить E. Сократа и друг друга[1], что же из этого? каким образом, скажем, начать нам учение о справедливости? Пусть бы кто-нибудь, видя, что мы, будто дети, и не подозреваем, что есть какая-то гимнастика и медицина, увещавал нас иметь попечение о теле, да еще и укорял, говоря, что стыдно нам всячески заботиться о пшенице, ячмене, садовых растениях и о всём, над чем трудимся и что̀ приобретаем для тела, — а относительно того самого не отыскиваем никакого искусства или способа, как бы вышло наилучшим наше тело, хотя такое искусство и есть. Мы, конечно, спросили бы тогда своего увещателя: скажешь ли ты нам, какие это искусства? 409. А он, может быть, отвечал бы: гимнастика и медицина. Спросим же мы и теперь: в чём состоит искусство о добродетели души? и пусть Сократ отвечает. — Тут казавшийся из них самым сильным взялся отвечать на это и

————————————

  1. Спросить Сократа и друг друга, τὸν Σωκράτην καὶ ἀλλήλους ἐπανερωτᾶν. Эта фраза представляется нам вовсе неплатоновскою. Платон соединяет собственные имена нередко с каким-нибудь местоимением, но никогда не поставляет пред ними члена, если не требуется особенного указания на лицо, или когда член принимается не вместо местоимения указательного.