Сокр. Богъ, говорили мы, кажется, показалъ одно изъ сущаго какъ безпредѣльное, другое — какъ предѣлъ[1].
Прот. Конечно.
Сокр. Вотъ этихъ родовъ положили мы два, третій же — D. нѣчто одно, смѣшанное изъ этихъ двухъ. — А смѣшонъ[2] я, кажется, что стараюсь удовлетворительно опредѣлить это родами и считаю ихъ.
Прот. Что ты говоришь, добрякъ?
Сокр. Затѣмъ нуженъ мнѣ и четвертый родъ.
Прот. Говори, какой.
Сокр. Смотри на причину взаимнаго смѣшенія тѣхъ родовъ и, кромѣ ихъ трехъ, положи четвертый этотъ.
Прот. Не понадобится ли тебѣ, думаю, и пятый, заключающій въ себѣ силу дѣленія?
Сокр. Можетъ быть; но теперь, по крайней мѣрѣ, не представляю. Если же будетъ нужно, ты, вѣроятно, позволишь E. мнѣ искать и пятаго[3].
Прот. Почему же нѣтъ?
Сокр. Такъ изъ четырехъ родовъ отдѣлимъ три, и два изъ нихъ, видя каждый многократно разсѣченнымъ и расторгнутымъ, будемъ опять сводить въ одно, и замѣчать,
- ↑ Здѣсь полагается новое основаніе для разрѣшенія вопроса объ относительномъ достоинствѣ разумности и удовольствія. Въ мірѣ, учитъ Сократъ, господствуетъ законъ, по которому все или безконечно, или оканчивается, или смѣшивается изъ того и другаго, или, наконецъ, заключаетъ въ себѣ причину и начало смѣшенія; а изъ этого основанія выводится слѣдствіе въ пользу настоящаго вопроса. При этомъ надобно замѣтить, что предѣлъ въ философіи Платона есть не только то, что таково по своей силѣ и природѣ, но еще имѣетъ способность оканчивать, а потому и названо общимъ именемъ πέρας.
- ↑ Смѣшнымъ почитаетъ себя Сократъ потому, что, различивъ два рода, онъ потомъ поставляется въ необходимость допустить еще третій, а тамъ и четвертый, и даже предполагаетъ возможность въ различеніи ихъ идти далѣе.
- ↑ Позволишь мнѣ искать и пятаго, συγγνώσει πού μοι σὺ μεταδιώκοντι πέμπτον βίον. Здѣсь βίον вовсе не кстати и даже не согласно съ мыслію Платона, который говоритъ о родахъ вещей, а не о жизни. Надобно полагать, что это слово внесено въ текстъ какимъ нибудь умникомъ, не понявшимъ Платоновой мысли и не видѣвшимъ различія между βίος и ἐίδος.
Сокр. Бог, говорили мы, кажется, показал одно из сущего как беспредельное, другое — как предел[1].
Прот. Конечно.
Сокр. Вот этих родов положили мы два, третий же — D. нечто одно, смешанное из этих двух. — А смешон[2] я, кажется, что стараюсь удовлетворительно определить это родами и считаю их.
Прот. Что ты говоришь, добряк?
Сокр. Затем нужен мне и четвертый род.
Прот. Говори, какой.
Сокр. Смотри на причину взаимного смешения тех родов и, кроме их трех, положи четвертый этот.
Прот. Не понадобится ли тебе, думаю, и пятый, заключающий в себе силу деления?
Сокр. Может быть; но теперь, по крайней мере, не представляю. Если же будет нужно, ты, вероятно, позволишь E. мне искать и пятого[3].
Прот. Почему же нет?
Сокр. Так из четырех родов отделим три, и два из них, видя каждый многократно рассеченным и расторгнутым, будем опять сводить в одно, и замечать,
——————
- ↑ Здесь полагается новое основание для разрешения вопроса об относительном достоинстве разумности и удовольствия. В мире, учит Сократ, господствует закон, по которому всё или бесконечно, или оканчивается, или смешивается из того и другого, или, наконец, заключает в себе причину и начало смешения; а из этого основания выводится следствие в пользу настоящего вопроса. При этом надобно заметить, что предел в философии Платона есть не только то, что таково по своей силе и природе, но еще имеет способность оканчивать, а потому и названо общим именем πέρας.
- ↑ Смешным почитает себя Сократ потому, что, различив два рода, он потом поставляется в необходимость допустить еще третий, а там и четвертый, и даже предполагает возможность в различении их идти далее.
- ↑ Позволишь мне искать и пятого, συγγνώσει πού μοι σὺ μεταδιώκοντι πέμπτον βίον. Здесь βίον вовсе не кстати и даже не согласно с мыслью Платона, который говорит о родах вещей, а не о жизни. Надобно полагать, что это слово внесено в текст каким-нибудь умником, не понявшим Платоновой мысли и не видевшим различия между βίος и ἐίδος.
