лософъ ясно не высказалъ ея и оставилъ мѣсто догадкамъ на этотъ счетъ; за то мысль его опредѣленно высказана въ разговорѣ О законахъ (lib. IV, p. 713 C sqq.), гдѣ, по изложеніи рѣчи о владычествѣ Сатурна и блаженномъ тогдашнемъ состояніи, описанномъ почти словами Политика, Клиніасъ прибавляетъ: «И такъ, весьма справедливо говорятъ, что обществу, которымъ управляетъ не Богъ, а кто нибудь изъ людей, нѣтъ никакой возможности избѣжать бѣдствій и тревогъ; мы всячески должны стараться подражать той жизни, какую проводили люди въ царствованіе Кроноса, и, повинуясь уставамъ безсмертной нашей природы публично и частно, управлять и обществомъ и домомъ, τὴν τοῦ νοῦ διανομὴν ἐπονομάζοντες νόμον.» Это такъ высказано, что на указанное мѣсто Политика проливаетъ сильный свѣтъ, и какъ будто нарочно для него написано. Впрочемъ въ этомъ, по нашему мнѣнію, заключается еще не все. Платонъ созерцалъ здѣсь, кажется, что-то большее; ибо тотъ самый примѣръ цѣлаго универса, поставленный предъ очами, таковъ, что открываетъ слѣды высшей мудрости, ради которой собственно философъ и обратился къ миѳическому разсказу. Прикрываясь формою миѳа, философъ открываетъ здѣсь нѣкоторыя тайны цѣлой природы вещей, — тайны для человѣческаго ума неразъяснимыя, къ которымъ душа можетъ приближаться только гаданіемъ. Онъ на цѣлый міръ смотритъ какъ на животное, которое по природѣ своей таково, что либо повинуется божественному уму, либо рабски слѣдуетъ слѣпой своей страсти, отчего происходитъ то, что, по совершеніи нѣкоторыхъ оборотовъ времени, измѣняется состояніе всѣхъ вещей, и все либо погрязаетъ въ худшее, либо измѣняется на лучшее. Это предположеніе наше вовсе не безотчетная, произвольная догадка. Платонъ дѣйствительно допускалъ нѣкоторые обороты временъ, въ продолженіе которыхъ совершается либо рожденіе, либо разрушеніе всѣхъ вещей. Посему не только эта наша земля, по мнѣнію Платона, испытала нѣкогда разныя перемѣны
лософ ясно не высказал её и оставил место догадкам на этот счет; за то мысль его определенно высказана в разговоре О законах (lib. IV, p. 713 C sqq.), где, по изложении речи о владычестве Сатурна и блаженном тогдашнем состоянии, описанном почти словами Политика, Клиниас прибавляет: «Итак, весьма справедливо говорят, что обществу, которым управляет не Бог, а кто-нибудь из людей, нет никакой возможности избежать бедствий и тревог; мы всячески должны стараться подражать той жизни, какую проводили люди в царствование Кроноса, и, повинуясь уставам бессмертной нашей природы публично и частно, управлять и обществом и домом, τὴν τοῦ νοῦ διανομὴν ἐπονομάζοντες νόμον.» Это так высказано, что на указанное место Политика проливает сильный свет, и как будто нарочно для него написано. Впрочем, в этом, по нашему мнению, заключается еще не всё. Платон созерцал здесь, кажется, что-то большее; ибо тот самый пример целого универса, поставленный пред очами, таков, что открывает следы высшей мудрости, ради которой собственно философ и обратился к мифическому рассказу. Прикрываясь формою мифа, философ открывает здесь некоторые тайны целой природы вещей, — тайны для человеческого ума неразъяснимые, к которым душа может приближаться только гаданием. Он на целый мир смотрит как на животное, которое по природе своей таково, что либо повинуется божественному уму, либо рабски следует слепой своей страсти, отчего происходит то, что, по совершении некоторых оборотов времени, изменяется состояние всех вещей, и всё либо погрязает в худшее, либо изменяется на лучшее. Это предположение наше вовсе не безотчетная, произвольная догадка. Платон действительно допускал некоторые обороты времен, в продолжение которых совершается либо рождение, либо разрушение всех вещей. Посему не только эта наша земля, по мнению Платона, испытала некогда разные перемены
