дается музыкѣ, тотъ становится изнѣженнымъ и женоподобнымъ.
Но какими истинный политикъ хочетъ воспитать своихъ гражданъ, всѣхъ и каждаго, — такимъ, по ученію Платона, долженъ быть онъ и самъ. Посему и онъ обязанъ быть нравственно такъ настроенъ, чтобы отличался двоякимъ свойствомъ души: сильнымъ мужествомъ и тихостію нрава, умѣряемаго мудростію. Если нѣтъ въ немъ чего нибудь такого, или если эти свойства недостаточно смѣшаны и уравновѣшены въ душѣ его, то къ управленію государствомъ онъ не будетъ вполнѣ способенъ. Съ такимъ требованіемъ Платона въ Политикѣ отъ политика согласно то, что говорится объ этомъ предметѣ въ Законахъ (IV, p. 709 E sqq.): «Хорошо же, законодатель, — скажемъ мы ему; — съ чѣмъ и какимъ образомъ отдадимъ мы тебѣ городъ, чтобы, принявъ его, ты могъ потомъ самъ достаточно устроить его какъ городъ? — Что̀ послѣ сего сказалъ бы онъ справедливо? Не привести ли намъ отвѣтъ законодателя? — Какой же? — Вотъ этотъ: Дайте мнѣ городъ, управляемый тиранномъ, — скажетъ онъ; — но тираннъ пусть будетъ молодъ, памятливъ, внимателенъ къ наставленіямъ, мужественъ по природѣ и великодушенъ, что̀, какъ мы и прежде сказали, должно сопровождаться и прочими видами добродѣтели, чтобы была польза и отъ прочаго, уже имѣющагося. — Иностранецъ, кажется мнѣ, говоритъ, Мегиллъ, что сопровождающимъ должно быть и воздержаніе.... Такую-то природу пусть имѣетъ у насъ тираннъ, присоединенную къ прочимъ природамъ, чтобы городъ какъ можно скорѣе и превосходнѣе получилъ значеніе политическаго тѣла и, получивши, началъ вести жизнь счастливѣйшую».
Доселѣ мы объясняли то, чѣмъ собственно характеризуется лицо истиннаго политика; а теперь должны разсмотрѣть, какимъ образомъ мужа, украшеннаго политическимъ знаніемъ, Платонъ различаетъ отъ другихъ мужей, славившихся тоже политическими добродѣтелями, хотя они не были муд-
дается музыке, тот становится изнеженным и женоподобным.
Но какими истинный политик хочет воспитать своих граждан, всех и каждого, — таким, по учению Платона, должен быть он и сам. Посему и он обязан быть нравственно так настроен, чтобы отличался двояким свойством души: сильным мужеством и тихостию нрава, умеряемого мудростию. Если нет в нём чего-нибудь такого, или если эти свойства недостаточно смешаны и уравновешены в душе его, то к управлению государством он не будет вполне способен. С таким требованием Платона в Политике от политика согласно то, что говорится об этом предмете в Законах (IV, p. 709 E sqq.): «Хорошо же, законодатель, — скажем мы ему; — с чем и каким образом отдадим мы тебе город, чтобы, приняв его, ты мог потом сам достаточно устроить его как город? — Что̀ после сего сказал бы он справедливо? Не привести ли нам ответ законодателя? — Какой же? — Вот этот: Дайте мне город, управляемый тираном, — скажет он; — но тиран пусть будет молод, памятлив, внимателен к наставлениям, мужествен по природе и великодушен, что̀, как мы и прежде сказали, должно сопровождаться и прочими видами добродетели, чтобы была польза и от прочего, уже имеющегося. — Иностранец, кажется мне, говорит, Мегилл, что сопровождающим должно быть и воздержание.... Такую-то природу пусть имеет у нас тиран, присоединенную к прочим природам, чтобы город как можно скорее и превосходнее получил значение политического тела и, получивши, начал вести жизнь счастливейшую».
Доселе мы объясняли то, чем собственно характеризуется лицо истинного политика; а теперь должны рассмотреть, каким образом мужа, украшенного политическим знанием, Платон различает от других мужей, славившихся тоже политическими добродетелями, хотя они не были муд-
