Нѵмфы мои на-меня́ саму́ю точно восстали.
Вся и-Боже́ственность нынѣ моя́ единственно служитъ
390 Токмо къ сему, да-пребу́ду я злочастна во-вѣ́ки.
О! когдабъ я-могла́ потребиться смертію вольно,
Да окончу тугу́[1] мою́ и-несно́сны болѣзни.
Долгъ, Тилемахъ, посему да у́мрешь ты всеконечно,
Тѣмъ что мнѣ умреть, и-не-быть безсмертной не-мо́жно.
395 Я тебѣ отмщу за-твои́ всѣ неблагода́рства:
Нѵмфа твоя увидитъ то, какъ-при-зрѣ́ніи са́момъ
Оныя, должно въ жертву тебя потреблю закалая.
Ахъ! потеряла я-у́мъ. О-несча́стна и-бѣ́дна Калѵпса!
Что ты мыслишь творить? Одного погубить Неповинна,
400 Коего тыжъ сама́ несчастій низве́ргла-сихъ въ про́пасть?
Я смертоносный жаръ зажгла въ Тилемахѣ чистѣ́йшемъ.
Коль беспороченъ! Коль добродѣтеленъ! Коль правосерденъ!
Ко́ль-же и-крѣ́покъ онъ противъ сладострастій бесчестныхъ!
Надобноль было его отравить Любовію сердце?
405 Онъ-бы оставилъ меня. Такъ чтожъ? Не нынѣль достоитъ,
Да разлучится со-мно́й, или да онаго вижду
По́лна презора ко-мнѣ́, для-Сопе́рницы дышуща токмо?
- ↑ Натужность.
Нимфы мои на-меня́ саму́ю точно восстали.
Вся и-Боже́ственность ныне моя́ единственно служит
390 Токмо к сему, да-пребу́ду я злочастна во-ве́ки.
О! когдаб я-могла́ потребиться смертию вольно,
Да окончу тугу́[1] мою́ и-несно́сны болезни.
Долг, Тилемах, посему да у́мрешь ты всеконечно,
Тем что мне умреть, и-не-быть бессмертной не-мо́жно.
395 Я тебе отмщу за-твои́ все неблагода́рства:
Нимфа твоя увидит то, как-при-зре́нии са́мом
Оные, должно в жертву тебя потреблю закалая.
Ах! потеряла я-у́м. О-несча́стна и-бе́дна Калипса!
Что ты мыслишь творить? Одного погубить Неповинна,
400 Коего тыж сама́ несчастий низве́ргла-сих в про́пасть?
Я смертоносный жар зажгла в Тилемахе чисте́йшем.
Коль беспорочен! Коль добродетелен! Коль правосерден!
Ко́ль же и-кре́пок он против сладострастий бесчестных!
Надобноль было его отравить Любовию сердце?
405 Он бы оставил меня. Так что ж? Не нынель достоит,
Да разлучится со-мно́й, или да онаго вижду
По́лна презора ко-мне́, для-Сопе́рницы дышуща токмо?
- ↑ Натужность.
