Ты мою свободу премѣнилъ въ неволю,
Ты утѣхи въ горесть обратилъ:
И къ лютѣйшей мукѣ ты тово не зная,
Можетъ быть вздыхаешь о иной;
15 Можетъ быть, безплоднымъ пламенемъ згарая
Страждешь ею такъ какъ я тобой.
Зрѣть тебя желаю, а узрѣвъ мятуся,
И боюсь, чтобъ взоръ не измѣнилъ:
При тебѣ смущаюсь, безъ тебя крушуся,
20 Что не знаешь сколько ты мнѣ милъ:
Стыдъ изъ сердца выгнать страсть мою стремится,
А любовь стремится выгнать стыдъ:
Въ сей жестокой брани мой разсудокъ тмится,
Сердце рвется, страждетъ и горитъ.
25 Такъ изъ муки въ муку я себя ввергаю;
И хочу открыться, и стыжусь,
И не знаю прямо, я чево желаю,
Только знаю то, что я крушусь:
Знаю, что всемѣстно плѣнна мысль тобою,
30 Вображаетъ мнѣ твой милый зракъ;
Знаю, что вспаленной страстїю презлою,
Мнѣ забыть тебя не льзя никакъ.
Ты мою свободу пременил в неволю,
Ты утехи в горесть обратил:
И к лютейшей муке ты тово не зная,
Может быть вздыхаешь о иной;
15 Может быть, бесплодным пламенем згарая
Страждешь ею так как я тобой.
Зреть тебя желаю, а узрев мятуся,
И боюсь, чтоб взор не изменил:
При тебе смущаюсь, без тебя крушуся,
20 Что не знаешь сколько ты мне мил:
Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится,
А любовь стремится выгнать стыд:
В сей жестокой брани мой рассудок тмится,
Сердце рвется, страждет и горит.
25 Так из муки в муку я себя ввергаю;
И хочу открыться, и стыжусь,
И не знаю прямо, я чево желаю,
Только знаю то, что я крушусь:
Знаю, что всеместно пленна мысль тобою,
30 Вображает мне твой милый зрак;
Знаю, что вспаленной страстию презлою,
Мне забыть тебя нельзя никак.
Отъ несклонности твоей
Духъ во мнѣ мятется;
Я люблю, но въ страсти сей
Только сердце рвется.
От несклонности твоей
Дух во мне мятется;
Я люблю, но в страсти сей
Только сердце рвется.
