«Поздравляю Васъ съ добрымъ утромъ. Желаю Вамъ всего хорошаго и успѣха въ дѣлахъ Вашихъ. Увѣдомляю Васъ, милая Матрена Ивановна, что письмецо Ваше получилъ. А то, что Вы пишете, что у Васъ не имѣется табаку, то я Вамъ пришлю изъ своего. Еще увѣдомляю Васъ, что шапочку получилъ, за что и благодаримъ покорно. Цѣлую Ваши сахарныя уста.
Начало письма всегда посвящено поздравленію съ добрымъ утромъ, а потомъ уже говорилось въ письмѣ о дѣлахъ. Каллиграфія и правописаніе, конечно, сильно страдали, а иногда положительно затруднили чтеніе письма; въ такихъ случаяхъ каторжанки-арестантки сами помогали въ чтеніи, какъ-будто зная заранѣе, что въ письмѣ должно дальше слѣдовать.
Кромѣ записокъ любовныхъ, посылались и ругательныя. Одна каторжанка получила записку, состоящую изъ сплошной брани; не было никакой возможности прочесть вслухъ такое посланіе, и я ей просто сказала, что ея корреспондентъ ругаетъ ее за предполагаемую измѣну, ибо она смотритъ на другихъ каторжанъ и переговаривается съ ними. Она сейчасъ догадалась, что на нее насплетничала другая каторжанка.
Такимъ образомъ, несмотря на толстыя стѣны, отдѣляющія мужчинъ отъ женщинъ, тамъ влюбляются и ревнуютъ, цѣлуются, измѣняютъ, волнуются и ссорятся, словомъ на бумагѣ продѣлывается въ тюрьмѣ все то, что происходитъ между людьми на волѣ.
Если каторжанка пріобрѣла себѣ «друга», то онъ ее обыкновенно поддерживалъ матеріально. Арестанты-мужчины всегда менѣе нуждаются, чѣмъ женщины; у послѣднихъ нѣтъ тѣхъ способовъ наживы въ тюрьмѣ, какъ майданы и картежная игра, которая въ такомъ ходу у мужчинъ. Женщины обыкновенно вязали своимъ «друзьямъ» шапочки, нѣчто въ родѣ фесокъ для покрытія бритой головы; онѣ дѣлали имъ подстилки изъ войлока и другія вещи. Болѣе крупныя посылки, которыя труд-
