Край ты нѣмецкій, французскій, британскій
Видѣлъ и горы швейцарской земли,
Видѣлъ ты тверди лазурь итальянской;
Сердце они исцѣлить не могли.
Видѣлъ вездѣ ты, какъ ищутъ наживы,
Какъ почитаютъ кумиръ золотой;
Гдѣ братолюбья ты видѣлъ порывы?
Съ сердцемъ разбитымъ ты прибылъ домой.
Смерть осѣнила Сивиллу не прежде,
Чѣмъ привезли ей родимой земли[1];
Ты лишь въ одной не ошибся надеждѣ:
Въ краѣ родимомъ твой трупъ погребли, —
Въ краѣ словѣнскомъ, пріютѣ желанномъ,
Въ каждый мигъ жизни тебѣ дорогомъ,
Славою нашихъ отцовъ осіянномъ,
Гдѣ намъ могила найдется съ трудомъ.
Персти покровъ погребенныхъ не давитъ:
Съ нею сольется въ одно человѣкъ.
Бодрости, братья, вино намъ прибавитъ;
Память Смолету да будетъ вовѣкъ!
- ↑ Сивиллъ (пророчицъ) у грековъ считалось нѣсколько. Здѣсь разумѣется, повидимому, Деифоба, переселившаяся въ Кумы (въ Италіи), какъ думали нѣкоторые, изъ города Эриѳръ (въ Малой Азіи). Овидій Мет. XIV 130—153 разсказываетъ о значеній горсти песку въ ея жизни нѣсколько иначе.
Край ты немецкий, французский, британский
Видел и горы швейцарской земли,
Видел ты тверди лазурь итальянской;
Сердце они исцелить не могли.
Видел везде ты, как ищут наживы,
Как почитают кумир золотой;
Где братолюбья ты видел порывы?
С сердцем разбитым ты прибыл домой.
Смерть осенила Сивиллу не прежде,
Чем привезли ей родимой земли[1];
Ты лишь в одной не ошибся надежде:
В крае родимом твой труп погребли, —
В крае словенском, приюте желанном,
В каждый миг жизни тебе дорогом,
Славою наших отцов осиянном,
Где нам могила найдется с трудом.
Персти покров погребённых не давит:
С нею сольётся в одно человек.
Бодрости, братья, вино нам прибавит;
Память Смолету да будет вовек!
