Мучительная мысль, престань меня терзати,
И серца больше не смущай:
Душа моя позабывай,
Ту жизнь, которой мнѣ во вѣки не видати!
5 Но ахъ! драгая жизнь, доколѣ буду жить,
Въ прекрасной сей пустынѣ,
Все буду унывать, какъ унываю нынѣ;
Не льзя мнѣ здѣсь не льзя любезныя забыть.
Когда я въ рощѣ сей гуляю,
10 Я ту минуту вспоминаю,
Какъ въ первый разъ ее мнѣ случай видѣть далъ.
При токѣ сей рѣки любовь моя открылась,
Гдѣ слыша то она хотя и посердилась,
Однако за вину, въ которую я впалъ,
15 Казать мнѣ ласки стала болѣ.
Въ семъ часто я гулялъ съ ней полѣ.
Въ сихъ чистыхъ ключевыхъ водахъ,
Она свои мывала ноги.
На испещренныхъ сихъ лугахъ,
20 Всѣ ею мнятся быть протоптаны дороги;
Она рвала на нихъ цвѣты,
Подобіе своей прелестной красоты.
Подъ тѣнію сего развѣсистаго древа,
Не опасаясь больше гнѣва,
25 Какъ тутъ случилось съ ней мнѣ въ полдни отдыхать,
Я въ первый разъ ее дерзнулъ поцаловать.
Мучительная мысль, престань меня терзати,
И серца больше не смущай:
Душа моя позабывай,
Ту жизнь, которой мне вовеки не видати!
5 Но ах! драгая жизнь, доколе буду жить,
В прекрасной сей пустыне,
Всё буду унывать, как унываю ныне;
Нельзя мне здесь нельзя любезныя забыть.
Когда я в роще сей гуляю,
10 Я ту минуту вспоминаю,
Как в первый раз ее мне случай видеть дал.
При токе сей реки любовь моя открылась,
Где слыша то она хотя и посердилась,
Однако за вину, в которую я впал,
15 Казать мне ласки стала боле.
В сем часто я гулял с ней поле.
В сих чистых ключевых водах,
Она свои мывала ноги.
На испещренных сих лугах,
20 Все ею мнятся быть протоптаны дороги;
Она рвала на них цветы,
Подобие своей прелестной красоты.
Под тению сего развесистого древа,
Не опасаясь больше гнева,
25 Как тут случилось с ней мне в полдни отдыхать,
Я в первый раз ее дерзнул поцаловать.
