умеръ, не перенеся лишеніи. Онъ сообщилъ мнѣ, что прибывшій курьеръ привезъ и для меня орденъ. Это извѣстіе хотя и застигло меня врасплохъ, но въ правильности его я не сомнѣвался и отвѣтилъ: «Еслибъ мы были въ безопасности, ваше извѣстіе обрадовало бы меня, но теперь важнѣе всего забота о сохраненіи жизни, потому что смерть грозитъ со всѣхъ сторонъ». Ко всѣмъ бѣдствіямъ, что мы переживали, прибавилось еще одно—гладкія подковы, лишенныя шиповъ. Уже въ Гжатскѣ многіе старались исправить подковы у лошадей или заново ихъ подковать, но все напрасно. Лошади постоянно скользили и падали и это бѣдствіе преслѣдовало насъ все время отступленія, и оно было причиной безчисленныхъ несчастныхъ случаевъ.
На другой день, 31 октября, мы остановились для отдыха на разстояніи приблизительно около мили отъ Вязьмы. Я, коллега Шауманъ, лейтенантъ Вейсъ и капитанъ фонъ-Хюгель приготовили себѣ черную мучную кашу. Мы были уже готовы двинуться дальше, какъ вдругъ рядомъ крикъ: Казаки! Казаки! Вейсъ поскакалъ рысью, а я поѣхалъ за нимъ такъ быстро, насколько только была въ состояніи моя вороная лошадь; такимъ образомъ мы спаслись. Многіе были взяты въ плѣнъ, многіе ранены; много печальныхъ приключеній разсказали намъ прибывшіе вслѣдъ за нами объ этомъ нападеніи. Со времени Боровска это была первая стычка съ казаками.
