Тао пусто, но когда его употребляютъ, то, кажется, оно неистощимо.
О, какая глубина! Оно начало всѣхъ вещей.
Оно притупляетъ свое остріе, развязываетъ узлы, смягчаетъ блескъ и, наконецъ, соединяетъ между собою мельчайшія частицы.
О, какъ чисто! Оно существуетъ предвѣчно, но я не знаю, чей оно сынъ и предшествовало ли первому царю.
Небо и земля не суть любвеобильныя существа. Они поступаютъ со всѣми вещами, какъ съ соломенною собакой.
Святой мужъ не любвеобиленъ: онъ поступаетъ съ земледельцами, какъ съ соломенной собакой.
Все, находящееся между небомъ и землей, похоже на кузнечный мѣхъ.
Онъ (кузнечный мѣхъ) пустъ, но неистощимъ: чѣмъ чаще надувается, тѣмъ больше выпускаетъ воздухъ.
Кто много говоритъ, тотъ часто терпитъ неудачу; потому лучше всего соблюдать средину.
Чистѣйшій духъ безсмертенъ. Онъ называется непостижимой матерью (самкой).
Ворота непостижимой матери — называются корнемъ неба и земли.
Онъ (т. е. чистѣйшій духъ) будетъ существовать безъ конца.
Кто хочетъ пользоваться имъ, тотъ не устанетъ.
Тао пусто, но когда его употребляют, то, кажется, оно неистощимо.
О, какая глубина! Оно начало всех вещей.
Оно притупляет свое острие, развязывает узлы, смягчает блеск и, наконец, соединяет между собою мельчайшие частицы.
О, как чисто! Оно существует предвечно, но я не знаю, чей оно сын и предшествовало ли первому царю.
Небо и земля не суть любвеобильные существа. Они поступают со всеми вещами, как с соломенною собакой.
Святой муж не любвеобилен: он поступает с земледельцами, как с соломенной собакой.
Все, находящееся между небом и землей, похоже на кузнечный мех.
Он (кузнечный мех) пуст, но неистощим: чем чаще надувается, тем больше выпускает воздух.
Кто много говорит, тот часто терпит неудачу; потому лучше всего соблюдать средину.
Чистейший дух бессмертен. Он называется непостижимой матерью (самкой).
Ворота непостижимой матери — называются корнем неба и земли.
Он (т. е. чистейший дух) будет существовать без конца.
Кто хочет пользоваться им, тот не устанет.
