видимо, задумался о своей дорогой матери; затѣмъ залаялъ; потомъ оглянулся на другихъ собакъ — степенныхъ, важныхъ и молчаливыхъ. Посмотрѣлъ на бульдога, дремавшаго налѣво отъ него, потомъ на пуделя, сидѣвшаго въ гордой и высокомѣрной позѣ направо; потомъ, безъ всякаго предупрежденія, безъ всякаго намека на вызовъ, впился пуделю въ ляшку — и мирныя дотолѣ сѣни огласились жалобнымъ воемъ.
Повидимому, результатъ этого перваго опыта показался ему удовлетворительнымъ, ибо онъ рѣшилъ продолжать въ томъ же духѣ. Онъ перескочилъ черезъ пуделя и атаковалъ одну изъ овчарокъ, тогда овчарка вскочила и вступила въ шумную и ожесточенную борьбу съ пуделемъ. Террьеръ между тѣмъ вернулся на свое мѣсто, схватилъ бульдога за ухо и потащилъ его вонъ, и бульдогъ — это удивительно безпристрастное животное — сталъ метаться рѣшительно на всѣхъ, не исключая швейцара, что дало возможность милому крошкѣ-террьеру затѣять, съ своей стороны, бой съ іоркширской собакой.
Всякій, кто сколько-нибудь знакомъ съ собачьей натурой, пойметъ, что въ это время всѣ псы въ залѣ, начали борьбу не на животъ, а на смерть. Большіе дрались съ большими, маленькіе съ маленькими, а въ свободныя минуты маленькіе кусали большихъ за ноги.
Сѣни превратились въ настоящее сборище демоновъ; гвалтъ стоялъ ужасный. Снаружи собралась толпа; спрашивали, что это такое, не приходскій ли митингъ? А, если нѣтъ, то кого зарѣзали и почему? Сторожа сбѣжались съ палками и веревками разнимать собакъ; послали за полиціей.
Въ самый разгаръ этой суматохи явилась милая молодая леди, схватила своего милаго крошку-террьера на руки (онъ ужъ оставилъ въ покоѣ іоркшира и сидѣлъ съ выраженіемъ новорожденнаго младенца), цѣловала его, спрашивала, не укусили
